Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Романов оказался в полной изоляции — без своей команды и без поддержки. Поэтому Горбачев легко смог с ним расстаться. Никто за Романова не вступился. Когда Михаил Сергеевич стал генеральным, Романов не проработал и двух месяцев. Причем Григория Васильевича отправили на пенсию, даже не предложив ему какой-то должности, хотя бы посольской.

Еще одним последствием «ленинградского дела» и других чисток стала особая идеологическая атмосфера в Питере. Жданов, Козлов, Романов установили в городе жесткий идеологический контроль, которого даже в Москве не было.

Всякое свободное слово было под запретом. Запрещалось то, что в Москве бы разрешили. Соответственно, либеральная ленинградская интеллигенция питерскую власть ненавидела и презирала. Аркадий Райкин вынужден был бежать из Ленинграда в Москву вместе со своим театром. Но в перестроечные годы ленинградские партийные кадры оказались в самом жалком положении и терпели одно поражение за другим.

Самым видным ленинградцем тех лет был Анатолий Александрович Собчак. Собчака прочили и на пост главы правительства, и вице-президента. Вице-президентом он точно был бы хорошим. Казалось, что он может стать и президентом.

Наверное, поэтому в окружении Ельцина Собчака возненавидели, и началась настоящая травля питерского лидера. Собчак проиграл в 1996 году выборы, против· него возбудили уголовное дело, хотели посадить. Потом дело закрыли. Но здоровье Собчака было подорвано, он даже не успел увидеть, как его бывший помощник стал главой государства и как новая питерская команда высадилась в Москве.

Первый заметный десант питерских кадров пришелся на время формирования правительства Егора Гайдара. Он сам пригласил Анатолия Чубайса и других людей, которые вот уже десять лет играют ключевую роль в экономической жизни страны. Это поколение питерцев оказалось более сплоченной командой. Они друг друга поддерживали, благодаря этому Путин появился в Москве. Наверное, собственный опыт укрепил его в мысли, что питерские должны помогать друг другу.

Желание питерской команды что-то сделать для родного города, дать ему денег, чтобы он обновлялся так же, как Москва, понятно. Объяснимо и желание питерских занять более заметные позиции в столице, где так скептически относились к Ленинград- . ским руководящим кадрам.

Главное, чтобы это соперничество и противостояние двух столиц больше не носило политического характера. Словом, чтобы не было больше ни «ленинградских дел», ни «московских процессов».

Трагедия атомной подлодки «Курск» стала первым серьезным испытанием для Путина, который в те дни отдыхал на юге и не понял, что должен немедленно прервать свой отпуск.

Его сотрудники потом пытались оправдать президента, говорили, что ему незачем было лететь в Североморск, где находится штаб флота, его присутствие не ускорило бы ход спасательных работ. Никто и не призывал президента лично возглавить спасательные работы. Но может ли глава государства наслаждаться ласковым южным солнцем, когда страна переживает такую трагедию? Разве не обязан президент — хотя бы внешне — разделить эту боль со своими согражданами?

В субботу 12 августа 2000 года, в 23:30, когда выяснилось, что командир атомной многоцелевой подводной лодки «Курск» до сих пор не доложил о всплытии, командующий Северным флотом Вячеслав Алексеевич Попов объявил боевую тревогу. Хотя обязан был озаботиться судьбой подводной лодки много раньше. В тот день, в промежутке между 13:00 и 15:00, когда «Курск» должен был провести учебную торпедную атаку, никакой атаки не было. Однако никто на флоте не забеспокоился.

Более того, выяснилось, что еще в 11 часов 28 минут 27 секунд утра натовские гидроакустики зафиксировали подводный взрыв в районе учений Северного флота. Через 2 минуты 15 секунд последовал второй взрыв (или серия одновременных взрывов), настолько мощный, что натовские акустики были оглушены. Они не сомневались, что услышали взрывы, и пришли к единственно возможному выводу: одна из российских подводных лодок потерпела аварию.

На Северном флоте почему-то ничего не услышали, тревоги не подняли и никому не сообщили. Флотское начальство ждало до позднего вечера, когда лодка не вышла на связь и сомнений в том, что произошла трагедия, не осталось.

Потом в Кольском региональном сейсмологическом центре геофизической службы Российской академии наук побывает главнокомандующий российским флотом адмирал Владимир Куроедов, чтобы ознакомиться с показаниями сейсмоприборов.

Они тоже зафиксировали 12 августа в 11 часов 30 минут сейсмическое событие в том районе Баренцева моря, где шли учения Северного флота. Мурманские сейсмологи, однако, не смогли точно сказать: был ли это взрыв на подлодке или обычное землетрясение.

В тот трагический день с Путиным беседовал председатель Государственной думы Геннадий Селезнев. По словам Селезнева, президент «ни единым словом не обмолвился о чрезвычайном происшествии в Баренцевом море... Мы обсудили ряд деловых вопросов, и я заметил, что президент был в хорошем предотпускном настроении».

По словам Селезнева, президент не был информирован «либо вообще, либо в полном объеме военным командованием о происшедшей аварии». Подводная лодка «Курск» уже лежала на дне, но некоторые моряки еще были живы. Они продержались еще восемь часов, это станет ясно через полтора года, когда лодку поднимут. Если бы командование Северного флота сразу спохватилось, если бы немедленно начались спасательные работы, если бы были спасатели и спасательные средства...

Обычно крайне осторожный Геннадий Селезнев потом не мог сдержаться:

— Это ужасно, если для военного руководства по-прежнему приоритетными являются вопросы секретности, если оно в своих действиях руководствуется особой позицией российского флота, а не тем, что прежде всего нужно думать о спасении моряков.

Мы с вами не читали шифровок, которые флотское командование посылало президенту, не видели информационных сводок, которые кладутся ему на стол, мы с вами не присутствовали на обсуждениях ситуации в президентском кабинете, когда Путин советовался со своими помощниками. Мы можем судить обо всем только по результату.

Все дни, пока продолжалась трагедия «Курска», у нас было ощущение, что нам постоянно врут. Но тогда говорили, что военные вводят в заблуждение и самого президента, что ему поздно доложили, пытались приукрасить положение.

Не думаю, что флотское начальство так уж сильно подвело своего главнокомандующего. Тем более, что к президенту информация приходит по разным каналам.