Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

Что касается «дневника» Распутина, который был недавно издан под видом подлинного, то в самой описи ГА РФ слово «дневник» взято в кавычки и указано, что он фальшивый.

Особый интерес представляют собой документы, которые почему-то считаются справками наружного наблюдения за «Тёмным», то есть за Распутиным. На самом деле если мы сравним эти справки со справками наружного наблюдения за другими лицами, то сразу же убедимся в их различиях. Так, документы наружного наблюдения за Гучковым («Санитарным»), или за Бонч-Бруевичем («Фарисеем»), или за Голощёкиным («Рыжим» имеют точные названия оперативного документа. Например: «Наблюдение за „Рыжим“. Установка: Голощёкин Шая Ицков. 31 года» {403} .

Сами дела агентурного наружного наблюдения представляют собой конкретные справки, написанные лично филёрами, «топтунами», которые точно, поминутно, сообщают, где, когда, с кем был объект наблюдения, куда ездил, с кем встречался. Даются приметы объекта и его связей. Никаких личностных оценок при этом филёр объекту не даёт.

Ничего подобного мы не видим в так называемом деле о наблюдении за «Тёмным». Во-первых, само название дела звучит по-другому: «Особо важные справки по делам лиц связи „Тёмного“» . То есть это уже не материалы наружного наблюдения, а некие справки о «связях». Точнее сказать, это агентурные записки, то есть сведения, полученные от агента, а не от профессионального сотрудника, проводившего скрытое наружное наблюдение.

Во-вторых, о самом Распутине в материалах сказано крайне мало. Также исключительно мало сведений о связях упоминаемых лиц с Распутиным.

В-третьих, материалы дела представлены в подавляющем числе машинописными копиями, не имеющими никаких подписей.

В-четвёртых, все немногочисленные сведения о Распутине, носящие порочащий его характер, не представляют собой конкретно подтверждённого, точно зафиксированного факта, а носят расплывчатый и повествовательный характер. Вот, например, справка о Б. К. Алексееве, чиновнике, как утверждается в справке, для особых поручений Министерства торговли и промышленности. В декабрьской справке 1915 г. говорится: «Алексеева Бориса часто посещают разные лица и бывают из высшего общества, например, 7-го сего декабря его посетил Бельгийский консул, пробыл полтора часа, а также квартиру Алексеева посещает Григорий Распутин. Однажды Распутин, находясь у Алексеевых, был изрядно выпивши, танцевал. Нередко посещает квартиру Распутина и супруга Алексеева. В настоящее время Алексеев занят устройством себя к г. Министру Внутренних Дел или к его тов. тайному советнику Белецкому» {404} .

Заметим разницу: дата посещения бельгийского консула называется точная, а о цели посещения и характере его поведения не говорится ни слова. Зато о Распутине сразу же сообщается, что он был «выпивши» и танцевал. А затем сообщается о стремлении Алексеева попасть на службу в МВД. Таким образом, даётся и мотивация: Распутин пришёл к Алексееву, чтобы попьянствовать, а Алексеев пригласил Распутина, чтобы сделать карьеру. Отсюда следует и вывод записки: пьяный Распутин проталкивает своих ставленников на важные государственные посты.

На самом деле встречи Распутина с Алексеевым носили совсем иной характер. Начнём с того, что Борис Кирович Алексеев, племянник выдающегося учёного В. И. Вернадского, был действительно чиновником для особых поручений, только не министерства торговли и промышленности, а департамента полиции. Поэтому у Алексеева не было никакого смысла просить рекомендаций у Распутина об устройстве его, Алексеева, в МВД. Б. К. Алексеев был назначен ещё П. А. Столыпиным на должность специального эксперта по сбору сведений о масонстве. С этой целью Б. К. Алексеев был командирован в Париж, где он работал в тесном сотрудничестве с заведующим заграничной агентурой Л. А. Ратаевым. Б. К. Алексеев вошёл в контакты с влиятельной организацией «Антимасонская лига», во главе которой стоял аббат Турмантен. Материал, собранный Б. К. Алексеевым, позволял ему сделать выводы о том, что пропаганда масонства в России исходит не только из Франции и что французское масонство прямо зависит от американо-еврейского капитала. Сводка докладов Алексеева была представлена Столыпину, который внимательно ознакомился с планом совместной с Антимасонской лигой борьбы и требуемой для этого суммой денег, а затем выразил желание, чтобы этот проект получил непосредственную санкцию Императора, лично интересующегося масонским вопросом {405} .

Особые поручения, которые выполнял для Департамента полиции Б. К. Алексеев, заключались в аналитической разработке и выявлении деятельности масонских лож в высших эшелонах власти Российской империи. Бывший директор департамента полиции С. П. Белецкий на допросе следственной комиссии Временного правительства рассказывал, что Б. К. Алексеев составлял для Государя доклады о масонстве, особенно по деятельности французских и германских лож {406} .

Б. К. Алексеев был хорошо знаком с Г. Е. Распутиным и по его рекомендациям посещал многих видных сановников. Имеется письмо Б. К. Алексеева к дворцовому коменданту В. Н. Воейкову от 9 февраля 1915 г., в котором Алексеев писал, что Г. Е. Распутин «снабдил меня собственноручным к Вам письмом и приказал мне быть у Вашего Превосходительства в один из ближайших дней» {407} .

Эти встречи Алексеев совершал не с корыстной целью, а для передачи конфиденциальной информации по вопросам, касавшимся государственной безопасности. Причём делал он это по приказуРаспутина.

Другие сообщения о «похождениях» Распутина, напечатанные на машинке и не имеющие подписей составителей, представляют собой повторение одних и тех же сплетен часто порнографического содержания, не имеющих под собой никаких конкретных источников.

Наоборот, крайне немногочисленные сведения в материалах дела, свидетельствующие в пользу Распутина, имеют под собой чёткие и конкретные основания, с указанием источника информации.

На то, что в ГА РФ не имеется подлинников дневников наружного наблюдения за Г. Е. Распутиным, указывает ведущий специалист архива доктор З. И. Перегудова {408} .

З. И. Перегудова убеждена, основываясь на воспоминаниях генерала К. И. Глобачёва, что наблюдение за Распутиным велось, а имеющиеся в архиве копии предназначались для министра внутренних дел. Правда, при этом непонятно все-таки, где же подлинники самих дневников? Кроме того, отношение самого генерала Глобачёва к Распутину было весьма далеко от объективного. Чего стоит, например, этот пассаж из его рассуждений о Распутине: «Искренней любви ни к одной из его многочисленных любовниц у него не было. Его просто влекло к женскому телу чувство похоти и разврата» {409} . Это не стиль оперативного сотрудника, тем более высокого ранга.