Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

Между тем 28 февраля Родзянко осознал, что власть ускользает из его рук. Пока он проводил время в бесплодных выступлениях на заседаниях, революционное крыло в лице Исполкома уверенно брало ситуацию в свои руки. Родзянко понимал, что если он протянет ещё немного и начнёт действовать, то Исполнительный комитет окончательно перетянет одеяло власти на себя. В этой обстановке для Родзянко главное было быстро и решительно поменять носителя верховной власти и закрепить свои позиции в качестве главы правительства. В этом Родзянко поддерживали такие представители Прогрессивного блока, как П. Н. Милюков и А. И. Гучков, которые «были только рады закрытию Думы в тот самый момент, когда они были так близки к министерской власти» . П. Н. Милюков рассчитывал на революционное правительство и на конституционную монархию, «номинально возглавляемую несовершеннолетним Алексеем при регентстве Великого Князя Михаила». В условиях такой политической системы П. Н. Милюков и «его друзья, без препятствий со стороны реакционной Думы, надеялись провести радикальные реформы, которых они так долго и тщетно ждали» {777} .

Гучков вспоминал, что в период с 28 февраля по 2 марта он и его сторонники боялись, что «будет провозглашено низложение власти Царя Советом солдатских депутатов, и тогда вопрос, кого „признавать“, будет предоставлен отдельным воинским частям. Мне хотелось поторопиться сохранить нить преемственности» {778} .

Начиная с 28 февраля стал усиленно распускаться слух о предстоящем отречении Императора Николая II.

Полковник Лейб-гвардии 2-го Стрелкового полка Н. А. Артабалевский вспоминал, что 28 февраля один из депутатов Думы сказал ему, что «Император Николай II, вероятно, будет принужден передать престол своему сыну — Цесаревичу Алексею, а за его малолетством опекуншей будет Императрица Александра Фёдоровна, а регентом — Великий Князь Михаил Александрович» {779} .

В ночь с 28 на 1 марта М. В. Родзянко решил немедленно ехать в Бологое для встречи с царём. Родзянко хотел потребовать от Государя отречения, а в случае его отказа — арестовать. Заговорщики планировали арест Государя, потому что были уверены, что Император Николай II находится в их руках.

М. В. Родзянко был приготовлен текст манифеста об отречении, который, по словам С. И. Шидловского, написал П. Н. Милюков. Текста этого проекта манифеста не сохранилось. Однако в самом его существовании сомневаться не приходится. Английский посол Дж. Бьюкенен сообщал 1 марта лорду А. Бальфуру, что «Дума посылает в Бологое делегатов, которые должны предъявить Императору требование отречения от престола в пользу сына» {780} .

С. И. Шидловский утверждал, что этот манифест заключал в себе два абзаца: первый — об отречении Государя от престола и второй — о передаче престола Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу. Разумеется, в проекте манифеста должен был быть ещё и третий абзац — об утверждении парламентского строя во главе с М. В. Родзянко. Вместе с М. В. Родзянко на станцию Бологое должен был отправиться Н. С. Чхеидзе с вооружённым отрядом от Совета (Чхеидзе именовал его «красной гвардией»), который должен был арестовать Императора. Однако Н. С. Чхеидзе и руководство Совета заявили, что они соглашаются только на первую часть манифеста, то есть на отречение царя от престола, и категорически выступают против второй его части, то есть о передачи престола Цесаревичу Алексею. На это в свою очередь М. В. Родзянко и С. И. Шидловский заявили, что такого отречения они Государю не повезут, «так как считают невозможным предложить ему бросить престол на произвол судьбы, не указывая преемника» {781} . М. В. Родзянко понимал, что безадресное отречение будет означать окончательное утверждение у власти Совета.

Выслушав отказ, Н. С. Чхеидзе заявил, что в таком случае они М. В. Родзянко никуда не пустят. Наметилось явное противостояние между группой Родзянко и Советом. Скорее всего, именно в этот момент на имя М. В. Родзянко из Ставки поступила следующая телеграмма начальника штаба генерала М. В. Алексеева. В этой телеграмме генерал Алексеев требовал немедленно пропустить литерные поезда {782} .

Получив телеграмму, М. В. Родзянко, по всей видимости, показал её Н. С. Чхеидзе и его советским соратникам с намёком или даже прямой угрозой, что армия придерживается его, Родзянко. Отказ от этой линии или противодействие ей мог бы означать для Совета, что верхушка армии примет сторону Родзянко, а это могло бы означать, что Ставкой будет предпринята реальная, а не бутафорская попытка навести в Петрограде порядок. Конечно, Алексеев на этот шаг, скорее всего, не пошёл бы, так как слишком много его связывало с людьми из левого крыла. Но попугать таким развитием событий он мог. Во всяком случае, когда член Исполкома Совета Н. Н. Суханов (Гиммерзаявил, что «Родзянко пускать к Царю нельзя» , то из правого крыла Таврического дворца «для урегулирования вопроса был прислан некий полковник» {783} .

Вполне возможно, что этот «некий полковник» и зачитал членам Исполкома телеграмму генерала Алексеева. «Через короткое время, — вспоминает Суханов, — в комнату влетел бледный, совершенно истрёпанный Керенский. На его лице было отчаяние. „Что вы сделали?.. — заговорил он прерывающимся, трагическим шёпотом. — Родзянко должен был ехать, чтобы заставить Николая подписать отречение, а вы сорвали это… Вы сыграли на руку монархии“» {784} .

А. Ф. Керенский понимал, что начинать противостояние с армией на подконтрольной ей территорией — невозможно. Поэтому весь вопрос с отречением надо было бы решить до попадания литерных поездов на эту территорию. Последней станцией, на которой это было возможно, являлась станция Дно.

Керенский на самом деле отдал распоряжение другому члену Исполкома и тоже масону Бубликову начать энергичные действия по захвату поезда. Это утверждение вытекает из полной подчинённости Бубликова Керенскому, подчинённости как члену руководства ВКГД и Исполкома, а самое главное — подчинённости ему как руководителю Великого Востока. Захват поезда в таком случае виделся Керенскому как повторение ситуации с захватом Таврического дворца 27 февраля 1917 г., когда Родзянко был вынужден утверждать состав созданного Временного комитета под дулами вооружённых людей Керенского. В Дно Керенский думал совершить то же самое: захватить поезд и ждать Родзянко. Когда Родзянко приехал бы, то ему пришлось бы вести переговоры с Императором об отречении в окружении «красной гвардии» Исполкома. По всей видимости, возле станции Дно Императорский поезд был остановлен подконтрольными Исполкому силами. Но Родзянко, который уже направил царю телеграмму и который был уже готов ехать, заранее узнал о событиях около Дно и сумел призвать на помощь Ставку. Скорее всего, упомянутый полковник Фрейман был не один и действовал по поручению командования Северного фронта.