Рольф Эдберг - Письма Колумбу

Так людей превращают в черные тени. Целая часть света отбрасывается назад в развитии на сотни лет.

Белая раса пишет в основном мрачную историю. Правда, есть и оттенки. Например, в области здравоохранения и юстиции колонизаторы кое-где создают учреждения, чье влияние и задним числом можно назвать положительным. Однако эти плюсы ни в какой мере не уравновешивают эксплуатацию, которой подвергаются темнокожие африканцы. К тому же, если и признавать что-то заслугой колониальных держав, необходимо сделать поправку на само собой напрашивающуюся альтернативу: каких уровней достигли бы закабаленные страны, развивайся они свободно, на основе собственных предпосылок.

В конце концов европейцы доходят и до подлинного Катая и настоящего Сипанго, которых Вы так страстно искали и погоня за которыми влекла через Атлантику одну волну конкистадоров за другой.

На сей раз первыми поспевают португальские миссионеры и купцы; за ними следуют англичане и французы, голландцы и испанцы. Все жадные до золота, все ненавидящие друг друга и строящие друг другу козни. Жители восьми островов Сипанго, народ, преданный морю душой и желающий также прибрать его к рукам, решительно выдворяют миссионеров, прежде чем по их стопам успевают явиться солдаты, запирают двери своих островов, никого не впускают и под страхом смертной казни запрещают собственным гражданам покидать страну — пока через две сотни лет некий коммодор из новой державы в Америке {27} 27 В 1854 г. военно-морской деятель США М. Перри навязал Японии под дулами своих пушек так называемый Канагавский договор, который открыл для иностранных кораблей японские порты Симода и Хакодате. не является со своими фрегатами и не отпирает замок. В обнесенном стеной Срединном царстве, стране Великого хана, недовольство слабыми, очень уж легко поддающимися напору белых властителями вызывает волнения, отголоски которых дают себя знать и в мое время.

Но когда наконец ценой великих лишений, террора и крови достигнута заветная цель — Сипанго и Катай, — уже поздно. Силы Европы истощены. После мировой войны, получившей порядковый номер «вторая», белые формально принуждены оставить сколоченные за несколько бурных столетий колониальные империи.

Лишь Португалия, ослепленная своей исторической миссией, продолжает удерживать силой старую колониальную империю, продолжает в Мозамбике и Анголе пятисотлетнюю войну {28} 28 В 1975 г. была провозглашена независимая Народная Республика Мозамбик; в том же году создана Народная Республика Ангола. . Международные эксперты докладывают о методах ведения этой войны. Докладывают о сожженных деревнях, уничтоженных лесах, отравленных полях. Докладывают, как подвергают пыткам пленных и заставляют поедать отрубленные у них конечности. Как жен насилуют на глазах мужей и потом убивают, как истязают престарелых родителей, после чего пленников кормят их мясом.

Где кончаются записи Лас Касаса о Карибии, где начинаются сегодняшние сообщения из Африки? Так и кажется, что перед тобой копии одного текста.

Пятисотлетняя война. Вы, сеньор Альмиранте, своими глазами видели ее начало. Никто еще не видит ее конца.

Пожалуй, в конечном счете хуже пыток и физического истребления психический геноцид.

Европейцам никак не удавалось подогнать другие расы под свой ранжир. Попытки навязать им образ жизни и религиозные представления Европы были обречены на неудачу. Европейцы могли только глушить песни и предания, воплощающие самобытность других народов. Миссионеры нередко превосходили солдат по части насилия.

Положение индейца, как правило, тяжелее положения негра. Истребив стада сына прерий, отняв угодья, где он охотился, реки, где ловил рыбу, его сделали чужаком в собственной стране. Предложенный взамен страстотерпец на кресте ничего не говорил его душе. Религиозные представления индейца были связаны с тем, что его окружало; они выражались в глубоком почитании небосвода и земли, деревьев и текущих вод. Когда его исторгли из того, с чем он сросся, в сердце его вошла смерть.

Нам не дано понять муки индейца, когда он ощутил, как внутренние силы оставляют его. В резервациях можно найти индейцев, мечтающих обрести свою самобытность через возврат к доколумбову образу жизни. Из Вундед-Ни, места последнего массового избиения индейцев, доносятся крики отчаяния горстки сиу, которые не хотят идти дорогой белого человека и взывают к мировой совести, чтобы за ними признали право жить так, как жили их предки.

Верят ли они сами в свою мечту? И вообще, могут ли в век технологии соседствовать два совершенно различных образа жизни? Может быть, мрачность индейца объясняется тем, что в глубине души он знает ответ…

К югу от большой реки положение несколько иное. Индейцы приморья в основном истреблены; последние лесные племена загоняют в глушь; зато численность горных индейцев растет. В стране майя и мехика их больше, чем белых. Страна становится коричневее, индейцы и метисы приобретают политическую власть, освобождаются от навязанного силой налета европейской философии и религии, стараются перебросить мосты в блистательное прошлое. Возможно, наперекор всему в модифицированной форме возрождается кое-что из древней культуры майя.

Да и потомки инков в своих горах, наверно, мечтают о том дне, когда белые будут обращены в бегство и возродится их собственная солнечная империя, молчаливо ждут нового Тупака Амару. Их поощряют скрытно сипангиты — японцы, терпеливо доказывающие, что индейцы и они одного племени: шепчут о сходстве мифов, солнцепоклонничества, древних памятников и корней слов, об общих интересах. Стремятся завоевать доверие индейцев с прицелом на тот день, когда в Южной Америке вновь будут приниматься большие решения. Быть может, Вы на самом деле были ближе к Сипанго, чем думали потомки.

Однако материализовать традиции инков потруднее, чем традиции майя и ацтеков. Хотелось бы, чтобы Вы могли увидеть их, сидящих в окружении своих гор, — застывшие позы, непроницаемый взгляд. Словно бы неподвластные току времени, отсутствующие в настоящем дне, непостижимые, возможно даже для самих себя. Тогда Вы смогли бы понять, к чему в конечном счете привело белое завоевание.

Положение африканца иное — по-разному иное, смотря по тому, где он находится. В Африке африканцы дома, и они не чужаки, будь то на земле своего племени или какой-либо другой. Они пытаются склеить то, что было разбито европейцами. Процесс мучительный, требующий времени. И все же охота на рабов и колониальное насилие — только эпизод в их истории. Они обретают свою самобытность, обращаясь к прошлому, заменяют именные ярлыки, стирают с карты названия, данные белыми их землям, рекам и берегам, свергают статуи открывателей, которые ничего не открыли; им дано верить в свой континент как в континент будущего.