Аб Мише - ШОА. Ядовитая триада

В древней Киевской Руси евреи - свободные люди без правовых ограничений, полезные, деятельные в разных областях. Так продолжалось столетиями. И на Украине под польской властью евреи успешно занимаются торговлей, доходными промыслами, имеют свои ремесленные цехи, развивают еврейское образование, даже несут воинскую службу. В 1551 г. евреи Браслава участвовали в обороне города от татар. В 1606-1613 гг. 11 евреев в рядах запорожских казаков воевали вместе с поляками против Московской Руси.

Всему, однако, свой срок: в XVII в. сосуществование евреев с украинцами и поляками стало жизнью на пороховой бочке. И дело было не только в обычном процессе подавления евреев оперившимися соперниками из коренного населения.

Польские магнаты поручали свои огромные украинские владения евреям-арендаторам. В договоре 1594 г. князь Пронский за 12 тысяч злотых передаёт в аренду на три года евреям А. Борецкому и Авраѓаму бен Шмуэлю " родовое поместье..., то есть крепость и город Лукач с окрестностями, сёлами, фольварками, землями, постройками, людьми... " Арендаторы согласно договору получают все доходы от имения, могут судить своих подданных и наказывать их " смертною казнью без права обжалования перед нами " [51, 118-9].

Крупный арендатор мог сдавать более мелким часть аренды: поле, село, корчму - сеть евреев-арендаторов множилась, опутывала украинских селян. Израильский историк Шмуэль Эттингер отмечал плюсы и минусы ситуации: " Аренда способствовала значительному увеличению сельскохозяйственного производства на востоке Польши... Благодаря... деятельности евреев более передовые методы государственной и общественной организации проникали во многие районы... Концентрация экономического влияния и административных возможностей в руках евреев усиливала могущество последних, к озлоблению коренных горожан и мелкой шляхты " [51, 126-7]. Картина, как говорится, до боли знакомая: кошке - игрушки, мышке - слёзки. Арендаторы собирали подати, скупали задёшево плоды крестьянского труда, бывало, что и слуг приобретали, иногда обращали их в иудаизм (для религиозного, например, комфорта, чтобы не потреблять еду из некашерных рук) - всё это пища для исконной юдофобии. Ей, юдофобии, конечно, не было дела до положительной стороны еврейского арендаторства. Ш. Дубнов писал о ситуации в Польше XVIII в., которую вполне можно отнести и на сто-полтораста лет назад: " Незавидно было положение арендатора между расточительным паном-самодуром и забитым холопом... В дневнике волынского помещика от 1774 года сохранились такие, например, записи: "Арендатор Гершко не уплатил мне ещё с прошлого срока 91 талер. Я принужден был прибегнуть ко взысканию. По статье контракта, в случае неуплаты, имею право его с женой и детьми держать в тюрьме сколько мне угодно... Я приказал его заковать и запереть в хлеву со свиньями... младшего сына Лейзя взял на мызу и приказал учить его катехезису и молитвам (католическим)"... Мальчика насильно заставляли делать крестное знамение и есть свинину... " [35, гл. 1].

Евреи в массе своей нищенствовали; до двух процентов их буквально побирались. Но украинский глаз высматривал среди жидов не попрошаек, а кровопийц.

Ш. Дубнов: " Одним из главных промыслов евреев в то время было "шинкарство", то есть содержание питейных домов в городах и деревнях... У пана-помещика еврей брал в аренду и панское "право пропинации", то есть винокурения и продажи питей в деревенских шинках и корчмах. Эти занятия часто приводили еврея в столкновение с крестьянином, с тем закрепощённым холопом, который шёл в кабак не от достатка, а от крайней нужды и горя... Последняя стадия крестьянского обнищания кончалась у дверей кабака, - и поэтому естественно являлась мысль, что еврей-шинкарь разоряет крестьянина. Это обвинение против евреев выдвигалось теми панами-крепостниками, которые являлись действительной причиной бедности своих крестьянских рабов и извлекали наибольшие выгоды из своего права пропинации... " [35, гл. 1].

Позднее, как положено, на реальные подробности наложились мифы, например, об аренде православных храмов жидами-нехристями, сдиравшими с христиан плату за возможность помолиться. (Украинцы, писатель Иван Франко и историк Михаил Грушевский показали, что это выдумка польских авторов XVIII в., но её до сих пор пестуют и украинцы, и украинофобы, ухмыляющиеся: "Ключ от церкви можно было доверить только еврею, хохол бы его пропил".)

Молва народная много чего на жида вешала. На плодородном украинском чернозёме ("воткни, - говорили, - палку - вымахнет дерево") буйно шла в рост ненависть к евреям, и все обиды на них, хоть справедливые, хоть вздорные, накопившись, всплыли привычным образом. В 1621 г. на верховном сборе ( Раде ) украинских казаков их руководитель гетман Бородавка сообщает, что некий еврей надругался над христианской иконой. Возмущённая Рада решает " грабить евреев по всей Украине ", что, по словам польского наблюдателя Обороницкого, " казаки делают добросовестно ". Начинаются погромы. А спустя двадцать семь лет вздымается освободительное восстание Хмельницкого: биться с Польшей - и бить евреев.

Иллюстрации из книги Николая Костомарова, украинского историка: " Казаки овладели Заславлем... перебили католиков, а над жидами потешались несколько времени: они их запихали в топлёные печи и медленно мучили жаром... <...>

Взяли Канев: со всех иудеев посдирали с живых кожи. "Таков был их козацкий обычай", - говорит летописец " [52, 321].

Написали художники впечатляющую Украину: пейзане - девчата в монистах, "рýса кóса до пояса", каблучок под тугой ножкой; хлопцы в шароварах шириной в море, весёлые силачи, грудь крутая, буйный чуб... И кобзарь - добродушный дед, на лысом черепе седая прядь-"оселедець", Тарас Бульба на пенсии, сидит, на бандуре своей или кобзе песни толпе играет.

Николай Гоголь, "Вечера на хуторе близ Диканьки": " Собрался народ..., слушал, как слепец играл на бандуре. ...Сперва повёл он про прежнюю гетманщину за Сагайдачного и Хмельницкого. Тогда казачество было в славе: топтало конями неприятелей... Пел и весёлые песни старец и повоживал своими очами на народ, как будто зрящий; а пальцы, с приделанными к ним костями, летали как муха по струнам, и, казалось, струны сами играли; а кругом народ, старые люди, понурив головы, а молодые, подняв очи на старца, не смели и шептать между собою.

- Постойте, - сказал старец, - я вам запою про одно давнее дело.

Народ сдвинулся ещё теснее, и слепец запел... "

Оперная сцена. Что же пели кобзари лихим "парубкам" и красулям-дивчатам в год Хмельничины 1649-й? " Теперь не будет у нас ни ляха, ни жида, ни пана, и не будет на свете земли лучше нашей Украины ". Исполнилось! Уничтожено больше ста тысяч человек, семьсот еврейских общин. Украинский историк Михаил Владимирский-Буданов подвёл итоги шести лет антипольского восстания: " Ни одного поляка, ни одного еврея нет в целой огромной стране " [53, 113]. (Гитлер, поклонись Хмельницкому: Украина - пионер геноцида евреев. Правда, в Хмельничине крещение могло, хоть и не всегда, уберечь еврея от казацкой сабли. Гитлер подобной потачки не давал.)