Журнал Русская жизнь - Первая мировая война (август 2007)

- Насколько этот взгляд был распространен тогда в среде интеллигенции?

- Интеллигенция была захвачена этой идеей. Пастернак в «Охранной грамоте» описывает, как встретил на пункте набора добровольцев Маяковского. Их обоих не взяли по состоянию здоровья. У Пастернака одна нога была короче другой - в детстве упал с лошади. Позже Пастернак и Маяковский издали вместе стихотворную газету, где напечатали пацифистские стихи об ужасах войны; у Маяковского есть целая поэма «Война и мир», написанная в этом духе. При этом в них обоих сильна была потребность разделить судьбу народа. Но это сложнее, чем патриотизм. Помните, в «Докторе Живаго» главный герой отправляется на фронт, помогает раненым - и там ни слова нет о том, что он был охвачен какой-то специальной патриотической горячкой. Но если вся страна, все люди вокруг переживают большое потрясение, желание им помочь естественно.

- Но обостряется и враждебность?

- Да, обострение германофобии после 1914 года - чудовищное явление. В Москве ведь были настоящие немецкие погромы. Пастернак во время войны служил гувернером в доме одного богатого купца-немца. В самом начале погромов Пастернака не было в Москве. Дом его хозяев подвергся разграблению, и все бумаги Пастернака, которые там находились, в том числе целая книга его стихов, были уничтожены. Значительный период жизни и деятельности Пастернака неведом нам именно из-за этого. Больших человеческих жертв, насколько я знаю, удалось избежать, но потери имущества были, конечно, очень существенные. А ведь немцы были частью нашего народа, причем очень образованной и способной частью.

Вечно актуальная задача в нашей стране - оставаясь патриотами, бороться с ксенофобией, не позволять патриотизму переходить в шовинизм.

- А где эта грань - между патриотизмом и ксенофобией?

- Я думаю, патриотизм - это любовь к родному пепелищу, к отеческим гробам, к лучшему в прошлом. Патриотично настроенный человек должен любить все хорошее, что есть в культуре его страны, - но ведь в ней есть далеко не только хорошее.

Я прошел через сталинское время, был уже вполне сознательным человеком, когда Сталин умер. Простите, но я не мог любить то, что происходило тогда в моей стране. Нельзя требовать от человека, чтобы он принимал происходящее в каждый конкретный момент. Он должен принимать только то, что соответствует его нравственно-культурным установкам, - и эти установки от лучшего в его народе.

Возвращаясь к Первой мировой: мне всегда была близка и очень интересна реакция на войну Велимира Хлебникова. В юности он был совершенно потрясен Цусимой, поражением нашего флота в русско-японской войне, и стал обдумывать войну как вопрос, который может быть решен. Хлебников считал, что наша задача - преодолеть войны, а для этого нужно понять математические законы, по которым они возникают. Когда началась Первая мировая, Хлебников почувствовал необходимость ускорить свою работу по составлению математических уравнений истории. При жизни он напечатал только первые два листа своих «Досок судьбы» - и они остались практически не замеченными. А год назад в Москве прошла большая конференция, посвященная этой работе Хлебникова, - всерьез ею заинтересовались только сейчас.

На мой взгляд, это был весомый ответ войне - именно так и должен был ответить взрослый человек: важно прежде всего осмыслить, почему этот ужас происходит.

- А как вы отвечаете на этот вопрос?

- У великого философа Бердяева есть потрясающе интересное сочинение, совсем короткое, посвященное двум явлениям искусства - кубистическому периоду Пикассо и роману Андрея Белого «Петербург», который Бердяев называет астральным романом. Главная идея Бердяева: на кубизме Пикассо и астральном романе Белого авангард заканчивается, потому что сама история становится авангардом. С точки зрения Бердяева, войны и революции - тот же авангард, но сочиненный самой историей.

- То есть авангард - это прежде всего потребность в переменах?

- Более того, в переменах радикальных. В работе «Культура и взрыв» Юрий Лотман писал о том, что в культуре происходят взрывы, - по Бердяеву, эти взрывы переносятся в историю, таким образом возникают исторические взрывы.

Я думаю, эта мысль Бердяева касается не только войн и революций, но и всего, что происходит в современном мире. Современный мир постоянно готовит нам взрывообразные, катастрофические события. Мы включаем новости и слушаем, как столкнулись поезда и упали самолеты. Мы нацелены - все мы: и слушатели, и те, кто составляет для нас сводку новостей, - на взрывные события. Хотя почему, собственно, нам не рассказывают о каких-то приятных вещах? И стали бы мы слушать, если бы нам рассказывали о приятных вещах? Бердяев говорит, что Первая мировая произошла из-за того, что люди уже готовы были начать катастрофические действия по отношению друг к другу. И эта линия безумного катастрофизма продолжается до сих пор.

- Первая мировая война стала началом целой эпохи?

- Если говорить об эпохе исторического авангардизма - да. Однако из этого безумия есть выход. По крайней мере, другой великий русский человек мечтал об этом выходе, но, к сожалению, умер во время Первой мировой войны, не дождавшись осуществления своих замыслов. Это был композитор Скрябин - он задумал конец истории. Как я понимаю, ход его мысли был во многом близок бердяевскому: история постоянно придумывает какие-то гадости, взрывы, войны и катастрофы, и мы должны расправиться с ней, убить историю. Как? Мы должны поразить человечество чем-то совершенно другим, чем-то замечательным и прекрасным. Он придумал, что это должна быть Мистерия - религиозно-философская вещь, грандиозная по размаху. Скрябин успел написать только набросок, музыкально-поэтическое вступление. Он хотел, чтобы это было действо с участием огромного количества людей, а публика должна быть вовлечена в происходящее. Дабы окончательно поразить собравшихся, Скрябин собирался воздействовать на все органы их чувств, в том числе и обоняние. Видимо, это должна была быть своего рода музыкально-световая феерия под открытым небом. Для осуществления замысла нужно было купить большой участок земли в Индии - Скрябин собирался заняться этим в семнадцатом году; в 1917-м, по версии композитора, история должна была закончиться. Он надеялся, что ему удастся так поразить человечество, что оно забудет все свои невзгоды и безобразия. Мне кажется, это замечательная реакция великого человека на войну - он собирается остановить весь этот кошмар своим личным трудом. Знаете, как ложатся на рельсы, чтобы остановить военный поезд. Увы, Скрябин погиб в 1915 году; может, в другой раз кто-то окажется более удачливым.