Журнал Русская жизнь - Будущее (август 2007)

Будет развиваться и так называемая самобытная, экзотическая Россия в лице этнографических территорий - каждая примерно размером с Францию. Всякая религиозная секта, политическая партия, группа «ролевиков» или клуб по интересам получат возможность создавать поселения и жить в соответствии со своими представлениями о норме и счастье. Добровольными жителями этих резерваций станут наши наиболее чудаковатые сограждане, не желающие интегрироваться в постиндустриальный мир.

Каковы эти люди, легко представить, скажем, на примере секты бажовцев, активно действующей на Урале. Мифология этой секты удивительна. Ее участники верят, что Космическим Отцом Земли был Люцифер. А 8 млн лет назад по заданию Логоса с Венеры на Землю прибыл десант великих ученых для духовного усовершенствования землян и их постепенного расселения на Марс и Меркурий. Люцифер отнесся к этому мероприятию ревниво и воспротивился ему. Однако Логос настаивал на своем, и тогда Люцифер «взял курс на уничтожение Земли». Логос, видя такое поведение Люцифера, дал Земле новых опекунов - Великого Руководителя и Матерь Мира. Тогда на Земле появился Антихрист. Его задача, по замыслу Люцифера, - подготовка революции. Однако Высшие Светлые Демиурги со всех концов Вселенной собрались к Земле и спасли ее, послав на Землю В. И. Ленина с поручением ограничить и смягчить разрушительную энергию революционеров. По убеждению сектантов, Ленин - святой. При этом самым кровавым преступлением большевиков, с точки зрения бажовцев, стал расстрел царской семьи. Антихрист лично приезжал в Екатеринбург накануне расстрела и осматривал подвал Ипатьевского дома, а потом уехал в неизвестном направлении. В 1928 году произошло второе пришествие Христа, но не в теле, а только в духе. К 1940 году дух сформировал новый народ, из которого в дальнейшем получится человечество эпохи Водолея.

У бажовцев в ходу следующие предсказания. В начале XXI века разразится война с участием «астральных микробов, которых завезли с Луны американские астронавты». В самый критический момент, когда Люцифер вознамерится взорвать весь атомный арсенал планеты, Светлые Демиурги повернут ее ось, в результате чего в Атлантике поднимутся невероятных размеров волны, которые смоют Западную Европу и Америку, а в Сибирь придет тепло, и она станет местом расселения шестой расы эпохи Водолея. Москва погибнет в результате землетрясения, Петербург превратится в кусок льда, потому что его накроет волна Онежского озера. Крах обеих столиц бажовцы возвещают с особым удовольствием, предполагая, что далее наступит расцвет России, границы которой будут защищены огненными крестами. Но пока все так устроится, надо где-то пересидеть войны и катаклизмы. Для этого бажовцы построили «Экополис „Беловодье“». Он-то и является прообразом будущих этнографических поселений.

Получит развитие и кочевничество: наконец-то сотни тысяч, а то и миллионы наших соотечественников смогут утолить жажду познания мира. Это кочевничество будет совершенно бескорыстным, поскольку продиктовано оно не природными или экономическими условиями, но лишь чистым стремлением к идеалу.

Напоследок о главном: самые активные и талантливые граждане новой России в 2035 году перестанут довольствоваться ролью творцов только у себя в стране и даже в мире. А потому следующим этапом жизни страны станет колонизация космоса. Известный футуролог Роберт Зубрин полагал, что только русские и американцы могут справиться с этой задачей. «Цель этих двух наций всегда должна быть за пределами современных способов и методов существования», - писал он. Однако это будущее мы станем планировать, пожалуй, не раньше чем через 20 лет.

Альтернативная история ближайших двадцати лет

Приезжая в деревню, читаю подшивки старых журналов. С мазохистским удовольствием - «Огонек» за какой-нибудь 1989 год. С некоторым недоумением - «Наш современник» начала 90-х.

Публицистические прогнозы и того, и другого издания никакого отношения к реальности не имеют.

В России, которая, как известно, может слинять за три дня, предсказывать умеют только поэты. Верней, и они не умеют, но поэтический словарь позволяет построить речь так, что из нее можно извлечь противоположные смыслы.

Мы говорим: «Будет диктатура». Или говорим: «Будет застой». Или: «В России ничего не изменится». Но потом мы идем по следам своих предсказаний и сами себя немного стесняемся: следы ведут вообще не туда.

Хотя тут я вру. Нисколько не стесняемся, а делаем вид, что ничего подобного мы не говорили, а если говорили, то имели в виду совсем другое, и вообще нас неправильно поняли.

Мне долгое время хотелось собрать авторов того, злобного «Огонька», всех его неистовых пророков и спросить: «Ну, вспоминайте быстрее, что именно вы имели в виду, когда говорили, что мы будем жить вот так и еще вот так. Вспоминайте, вспоминайте. А то я сейчас вас ударю ножкой от стула. По ноге. Что? Не смущают меня ваши седины. Я же по ноге».

Потом я остыл, передумал. С тем же успехом можно собирать авторов «Нашего современника», задавать им те же самые вопросы.

А потом, спустя годы, и у меня спросят то же самое, и разве я найду, что ответить.

Россия слиняет в три дня, оставив нас наедине со своей милой глупостью. Казалось, что ты смотришь на Россию в упор, не отводя глаз, и даже стараешься немного придерживать ее за грудки или, быть может, за подол, - а она все равно исчезнет.

Что будет с Россией, где она будет, каким станет новое имя ее - ничего не понятно.

Но что, в конце концов, еще может случиться, если и так уже все есть?

Застой уже есть. Диктатура уже есть. Свобода при этом тоже есть. Мир есть. Война есть.

И ведь, что самое интересное, можно в каждом случае заменить плюс минусом, и прогноз погоды останется прежним.

Здесь появляется приятная возможность порассуждать о том, что Россия потеряла очертания. Не культурные, не геополитические, не эстетические, а вообще - очертания. Не поймешь, где у нее лицо, как в него смотреть, и туда ли ты смотришь, если хочешь узнать цвет ее глаз, или, быть может, вообще не туда, и здесь тебе ничего не скажут, ничем не подмигнут.

Но и об этом мы не станем говорить, потому что Россию, наверное, лучше всего видно, когда смотришь мимо нее. Куда-нибудь наискось. Ее очень хорошо понимаешь, когда не говоришь о ней. И все предсказываешь, когда речь ведешь о другом. Ну, почти как в стихах.

Известный исполнитель песен Гребенщиков сказал однажды, что не очень помнит события, происходившие в той стране, где он жил, - самого времени он, по большому счету, не помнит. «Но если меня спросить о музыке, которую мы делали в 76-м, 83-м, 95-м и 2001-м, - примерно так говорил этот человек, - вспоминается все, что связано с этой музыкой: люди, улицы, города, запахи, разговоры, тысячи мелочей».