Журнал Русская жизнь - Квартирный вопрос (октябрь 2007)

Страшно выходить из теплой московской квартиры. За дверями - мороз власти, черные риэлтеры, жадные бездомные мажоры, противное лошадиное слово.

- Что толку быть москвичом, если приходится наново покупать собственное бесплатное жилье, - говорит мне Сергей Чарушин. - За наши квартиры вообще нельзя деньги брать. Они никогда ничего не стоили, они рождены бесплатными. Если бы можно было купить что-то принципиально новое, лучшее - ну, тут логично жилы рвать. Движение семьи вперед и вверх - на это я согласен работать. А тут, чтобы удержать свое… Трудно собраться.

Приобретение квартиры в Москве требует усилий, выходящих за рамки обыкновенных. Грубо говоря, для этого поступка необходима эмоция войны, а не эмоция мира. Готовность к борьбе. К завоеванию.

Сергей оказался великим знатоком рынка элитного жилья. Он знает, где в Москве находится первый «настоящий» элитный дом, построенный в 1997-м году и пять лет подряд считавшийся самым лучшим. На улице Климашкина он находится, и называется «Агаларов-хаус». Его построил А.И. Агаларов, нынешний владелец «Крокус-интернейшнл».

А знаете ли вы, про какое чудесное строение придуман анекдот: «Проблема у нас одна - наш дом часто путают с храмом Христа Спасителя и просят у подъезда милостыню?»

А Сергей в курсе - это о жилом комплексе «Патриарх» в Ермолаевском переулке.

- Сережа, - спрашиваю я, - а что для вас все это знание?

- Жизнь долгая, - говорит Сергей, - может, еще понадобится. Знаете, как говорят: «Кто кого еще порвет!» - сказала Тузику грелка, надутая до 10 атмосфер.

- Смешно. Но мечтать о несбыточном - разрушительно.

- Разрушительно мечтать о квартире в соседнем панельном доме, да еще платить за нее триста тысяч долларов всю жизнь в рассрочку. Вы посмотрите, что творится вокруг, - вот мы живем возле МКАДа. Ну, строишь ты, застройщик, дом у черта на куличках. Ну и чего ты его называешь «Солнечным кварталом» или «Радугой»? Какая тут, к е…ням, радуга? Да, и еще ведь всегда упоминают в рекламе - как нечто заманчивое, повышающее цену - рядом лес. Минута ходьбы, и ты в лесу. А в этом лесу страшно! Зимой тут ветер воет!

Ох, действительно, зимой у нас как-то невесело. Я уж знаю: мы с Чарушиными рядышком живем. Зимой, под вечер, поднимается метель. Заметает гаражи, магазин «Продукты», боулинг «Мамайка». Меж стеной желтых огней и стеной темного леса - присыпанная снегом маленькая промзона. Выглянешь из окна - близко подступает древний страх, темный лес. Кто там бродит? Там, в лесу, лоси, зверопроход, грузинское кафе «Березка», в котором заворачивают в лаваш банку красной икры и называют это «оладушки от бабушки».

А еще в «наших» рекламных объявлениях пишут: «Пятнадцать минут ходьбы - и вы у метро!»

Пятнадцать лет ходьбы - и у вас будет прекрасная собственная московская квартира.

Ты герой. Ты победил большой город.

А Елена Чарушина - поклонница сериала «Секс в большом городе». Или даже не так, Лена старается жить в Москве точно таким же образом, как живут манхэттенские героини. Сергей чувствует себя обманутым москвичом: злая судьба лишила главного - покоя. Москвичам положен покой, уверенность. А вот Лена ценит в городе непокой, нервную энергию, атмосферное электричество.

В себе же Лена любит легкость и независимость; к тому же знакомства с мужчинами для нее важная часть жизни. У Лены есть две ближайшие подруги, с которыми она два раза в неделю встречается в кафе. Одна подружка старинная - однокурсница; вторая - коллега по работе, энергичная девушка. Кстати, из провинции. Недавно купила квартиру.

- И представляешь, - говорит мне Лена, смеясь, - пришла в день покупки, села за столик и сказала: «Ну все, теперь я стала московской особой!» Мы ее теперь зовем: Московская Особая.

- Нет равенства в вашей дружбе?

- Конечно, есть!

- Ну да, ну да.

В день нашей встречи Лена купила новый отечественный журнал «Sex and the City». На обложке написано: «Для женщин большого города». Журнал произвел на Лену неизгладимое впечатление. На меня тоже.

«Мне нравится быть тридцатилетней. Независимой, уверенной в себе взрослой женщиной.

Хотя иногда я думаю о старости и одиночестве с таким ужасом на лице, который не всегда удается изобразить героям фильма „Хеллоуин“». Какая крамола! Удар в самое сердце русского гламура.

Работницы журнала признаются в том, что им тридцать лет, с лихой отчаянностью анонимного алкоголика на первом собрании. Но на этом революция не кончается - мужчина больше не моржовый рог изобилия: тридцатилетние состоявшиеся женщины готовы платить за себя в кафе сами! Правда, эта благородная позиция время от времени дает сбой: «Что хочет женщина от пары? Чтобы партнер никуда не сбежал и сидел на привязи, то есть был привязан к ней телом и душой. Особенно телом чтобы был привязан, потому что душа - вещь метафизическая, а привязанность партнера хочется ощущать физически и, не побоюсь этого слова, материально».

Женщины большого города должны знать, что «выдержать удар с поднятой головой легче, когда на тебе новый бюстгальтер»; «любовь, не подкрепленная разнообразием оральных ласк, стала таким же нонсенсом, как покупка машины без страховки»; «если вы умеете организовывать детские праздники и неравнодушны к Мураками, в постели вам категорически противопоказано рассматривать краску на потолке». Господи, почему? И какую краску? Потому, объясняет звезда журнала Зоя Фрейд, что «если вы неравнодушны к Мураками, то необходимый запас креативности у вас есть». А это значит, на потолок нужно повесить зеркало!

В одной из пьес Булгакова героиня очень мило сердится на модную стилистику своей, так сказать, литературной эпохи: «Я этого не понимаю: землистые лица бороздили землю. Мордой они, что ли, пахали? Я страдаю от этого романа!» Вот и я страдаю от журнала «Sex and the City»: «В конце концов, мне 30 лет. Почему бы не пойти потанцевать одной? «…» За барной стойкой двое молодых людей нарочито громко говорили о том, что „человек в Москве не может быть беден“. Я невольно обернулась - давно не слышала такого чудовищного селф-пиара. Минуты через две молодые люди уже стояли рядом с моим столиком, предлагая побеседовать про императив Канта». Уй, как красиво написано.

Самое интересное, сериал-то очень и очень неплохой. Совершил подвиг - в том смысле, в каком любит употреблять это слово Солженицын, то есть произвел подвижку в общественном укладе, в общественном мнении.

А у нас аналогом считают сиротский сиквел «Все мужики сво…», жалостный-прежалостный. У них - чувственность потребительского фетишизма, у нас - жадность содержанок. У них - конфликт между реально желаемым (продолжать свободную жизнь до бесконечности) и диктатом культурного контекста: успешная женщина - все еще замужняя женщина, и кукует кукушка в биологических часах; у нас - замуж бабам хочется, а все не те попадаются. Наши дурищи ищут идеального мужчину (принца), а каждая из манхэттенских подружек - своего мужчину, в определенном смысле - самое себя.