Журнал Русская жизнь - Потребление (январь 2008)

Гид, конечно, туриста немножко нагреет, но он же его и защитит. Узнает в толпе знакомого карманника и предупредит: «Ахтунг! Держите крепче кошельки». Гиду скоро придется ходить по городу с колотушкой и грохотом отгонять от иностранцев подозрительных личностей. В летний сезон по городу снуют цыгане. Они настолько освоились в своем бизнесе, что подходят к туристским автобусам и кричат гиду: «Кого привез?» Они любят американцев, но американцев в Питере мало, а другие этносы не подают. Только гид знает, как спастись от этой напасти: одиноким туристам не позавидуешь.

Генеральный консул Швеции, романтическая дама, любила погулять с кинокамерой и рюкзачком за спиной по тихим питерским улицам. Золотая осень, рябь каналов… Из темной подворотни выбежал цыганенок и кинулся женщине на спину. Так малолетке было удобней сорвать камеру и рюкзак. Кто спас генконсула? Гид, который из окна своей квартиры наблюдал сцену разбоя. Он знал всех питерских цыган и этого отморозка тоже.

Малыш разозлился, что ему поломали бизнес, и плюнул консулу в рот. Прогулка была испорчена. Но все обошлось: грабеж не удался, а вызванный в консульство врач посоветовал продезинфицировать рот коньяком «Мартель».

Двести лет вместе

Моей Москвы нет уже давно. Нет тех мест, где я гулял с няней (пушкинскому герою повезло больше - в Петербурге пока еще сохранился Летний сад). Во дворе нашего дома на Смоленской набережной построили уродливую новорусскую громадину, а в ближайшей к дому части садика Павлика Морозова на Пресне - Белый дом. На Малых Грузинах прежде было только два новых дома - консерваторское общежитие, из окон которого круглосуточно изливались звуки самых разных голосов и музыкальных инструментов, да известный теперь дом кооператива «Художник-график», где жила моя приятельница, однажды показавшая мне припаркованный, кажется голубой, редкий в то время в Москве «Мерседес» Владимира Высоцкого. В подвалах дома устраивались хорошие выставки и маленькие концерты Алексея Любимова и чудесного клавесиниста Волконского. Картины с тех выставок ценятся теперь весьма дорого.

Несколько позднее, пробираясь зимней ночью, - автобусы уже не ходили, а денег на такси не было, - в направлении от Малой Грузинской к Белорусскому вокзалу, я был изрядно напуган невесть откуда взявшейся огромной и плохо освещенной колонной, покрытой странными, и, как мне тогда показалось, страшными письменами (в обычных обстоятельствах каллиграфическое грузинское письмо доставляет мне истинное наслаждение, я даже знаю несколько букв грузинского алфавита и умею считать по-грузински, что совершенно необходимо при игре в некоторые грузинские карточные игры). Так впервые меня напугала русско-грузинская дружба в ее официальном исполнении. Установленный на Тишинке в год двухсотлетия Георгиевского трактата обелиск «Дружба навеки» работы Зураба Церетели был, если не ошибаюсь, его первым московским памятником. Интернет утверждает, что парный монумент «Вечная дружба» в виде двух сплетенных колец в Тбилиси уже снесен. Любая идея ветшает без должного ухода. Поначалу ослепительно красивая, советская идея «дружбы народов», созданная для замены царской, якобы, «тюрьмы народов», не избежала этой участи.

На войне служба гидрографов была такой же опасной, как и другие военно-морские специальности. Отец мой первый раз был ранен на Ладоге в июле 1941 года, второй раз - в августе 42-го, и в третий раз - в мае 44-го. 30 октября 1942 года при выполнении боевого задания командования по прокладке электросилового кабеля через Ладожское озеро в блокадный Ленинград на тральщике ТЩ-81 погиб под немецкими бомбами сослуживец отца, начальник Осиновецкого гидрографического участка капитан-лейтенант Петр Тимофеевич Ивановский. Тогда же осколком бомбы был ранен еще один гидрограф, старший лейтенант Андрон Хочаресович Намгаладзе.

Отец отличался особенно красивым аккуратным «штурманским» почерком и немалыми способностями к рисованию. Поэтому при подготовке отчетов командование и сослуживцы обычно прибегали к его помощи - просили оформить карту или нарисовать обстановку: створные и манипуляторные знаки, другие ориентиры. В архиве я нашел несколько рапортов Намгаладзе, «проиллюстрированных» моим отцом. Написаны рапорты с таким очевидным и трогательным грузинским акцентом, что невозможно их здесь не процитировать с сохранением подлинной орфографии, как документы невыдуманной дружбы народов в суровое военное время:

«Особенно отличился краснофлотец Бурцев Иван Иванович который несмотря черезничайный трудности постановки фонаря на топе трянгуляционного пункта Мыс Орли рискуя быт сбытим с вершины знака фонарем проявил находчивость и хладнокрове удержал фонар щеком и прекрасно справился с поставленной задачей, поставил на топе фонар и смантировал его досрочно, тов. Бурцев показал, как патриот родины добьется выполынений спец. заданий что способствуеть разгрому врагов нашей родины».(28.07.42)

«Выполнений заданий огромный помощ оказал ком. роты Ярославец. Отрицательный сторона: не было взята запас бензина, что заставила нас простоять в пос. Волоярви 7 - 8 часов и искать бензина».(31.07 - 01.08.42)

На обороте листа рисунки триангуляционных знаков, - деревянных пирамидок, установленных на мысах, - выполнены рукой отца.

У нашей семьи было много друзей в Грузии. После начала горбачевской перестройки им достались все трудности, выпавшие на долю народов, живших на территории республики: абхазов, грузин, сванов, осетин, мегрел, русских, армян, евреев, курдов, аджарцев, греков, русских, кистинцев, азербайджанцев. Мамина университетская приятельница грузинка Русико вышла замуж по любви и против воли отца за осетина Сослана. Они жили в Цхинвали, где Сослан достиг высокого положения ректора института. Сослан умер, а Русико с детьми уехала из обстреливаемого Цхинвала. Ее дочь была тяжело ранена и лечилась в Москве.

Мой друг, сван Гия, сын одного из грузинских министров (или даже наркомов?) умер от тяжелой болезни. Я хорошо помню чудесный домашний абрикосовый мармелад, которым угощала меня его жена Фатима - абхазка. Проезжая в середине 90-х по проспекту Чавчавадзе, я видел торчащую из окна их роскошной квартиры ржавую трубу «буржуйки». Из окон всех других квартир - то же.

А при чем тут Россия?

Если грузинское правительство разрешило проложить гигантский нефтепровод по Боржомскому ущелью и не может обеспечить поставки натуральной воды и натурального вина в Москву, разве это забота России?

Если у грузинского государства и его новых друзей есть деньги на покупку танков и подготовку военных бригад, значит, они могут платить настоящую цену за российский (или азербайджанский, или иранский) газ.