Журнал Русская жизнь - Попса (май 2008)

«Год он на меня просто смотрел. Я уже потом поняла, что это он ко мне присматривается, потому что в самом деле - восемь лет в разводе, жил с мамой, стеснительный был. Только когда Катя Огонек (ну, Катька всегда резала правду-матку) сказала: „Девчонки, а ведь Круг-то влюбился!“ - вот только тогда он мне признался в любви и забрал меня к себе».

Ирина говорит, что ей до сих пор непонятно, почему он выбрал именно ее: «Одна на всю страну оказалась, - смеется она. - Мы даже женились как во сне. В спортивных костюмах пришли в загс, его там, конечно, все узнали, он говорит: „Быстро-быстро, нам в паспорта штампы нужны!“ Нас расписали, потом он друзьям позвонил, сказал, что женился. Вечером свадьбу отпраздновали. Все как во сне».

Сон, впрочем, был короток. Через месяц после рождения сына Саши Михаила Круга убили.

«В первое время, когда мы стали вместе жить, я очень боялась, когда он уходил. Говорю ему: Михаил Владимирович (мы всегда друг друга по имени-отчеству называли), я боюсь - дома сейф, дорогие вещи, и двери нараспашку, вдруг не дай Бог что. У нас же всегда двери были нараспашку, он ведь не зря пел: Приходите в мой дом, мои двери открыты. Всегда все было открыто, и я боялась. А он смеялся: Ирина Викторовна, вы забыли, какие я песни пою? И я успокаивалась».

В ту ночь дома была вся семья - Михаил, Ирина, дети, мама Михаила и мама Ирины, которая приехала к дочке из Челябинска в гости. Двери в доме действительно были постоянно открыты и, вероятно, грабители сумели незаметно пробраться на третий этаж. Первой их заметила мама Ирины, хотела позвать на помощь, но ее стали избивать (потом женщина несколько лет будет лечить отбитые почки). Когда наверху зашумели, Михаил побежал на лестницу, Ирина за ним, а мама Михаила вместе с детьми (было уже понятно, что происходит что-то серьезное) убежала к соседям.

«Они начали стрелять, - вспоминает Ирина, - и Миша - он же такой широкий был, а я маленькая - закрыл меня своим телом, обе пули в него попали. Меня он столкнул с лестницы, у меня потом долго нога болела, хотя мне, конечно, сильнее всех повезло. А сам побежал за мной. Почему-то везде пишут, что он умер сразу же - нет, мы с ним вместе пошли к соседям, он шутил, говорил что-то. Почему-то долго не ехала скорая, и в конце концов мы сами его в больницу отвезли. Ему сделали операцию, но под утро он не вышел из наркоза».

Много раз мне приходилось слышать, что убийц Михаила Круга - грабителей-гастролеров («Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал») - его влиятельные поклонники быстро нашли и уничтожили. Ирина Круг говорит, что это легенда - только сейчас, спустя почти шесть лет после преступления, дело раскрыто, убийцы арестованы, и она их опознала, но, поскольку у нее подписка о неразглашении, то ничего на эту тему говорить она не будет.

Что подписка - это правильно, конечно, а так - жаль, легенда была красивая.

Для тех, кто сталкивается с шансоном только в машинах таксистов-бомбил, слушающих одноименную радиостанцию, Михаил Круг - не более чем один из сотен одинаковых певцов, поющих одну и ту же заунывную песню о нелегкой тюремной доле. Но считать Круга «одним из» - примерно то же самое, что не видеть разницы между Владимиром Высоцким и КСП-движением. И дело даже не в том, что Круг написал, может быть, самую главную русскую песню девяностых - тот самый «Владимирский централ». Бард Воробьев, взявший псевдоним «Круг» и переключившийся с традиционного бардовского формата на уголовную романтику, как-то сумел разгадать некий важный секрет всероссийского коллективного бессознательного. Разумеется, он не изобрел блатную песню, но до него тюремная Россия и те, кто себя с ней по каким-либо причинам ассоциирует, пели голосом Одессы, которая давно уже не мама, и Ростова, который тоже трудно назвать папой. Круг придумал песенный язык бандитской Твери, и в отличие от «Мурки» и «Гопа со смыком» «Владимирский централ» и «Жиган-лимон» - по-настоящему русские песни. Пока автор российского гимна вымучивал свое «От южных морей до полярного края», из Круга лилось - «Я Тверь люблю, как маму, люблю свой город детства, и нет России без Твери, Санкт-Петербурга, Тулы, Ростова и Смоленска, где по этапам нас везли», и Россия подхватила его песню.

Песня, конечно, так себе, но ведь Россия же подхватила.

Вскоре после гибели мужа Ирина Круг начала сама выступать с концертами. Поет хиты Михаила Круга и те его песни, которые он не успел записать. Я спрашиваю, пела ли она, когда Круг был жив, и Ирина смеется: «Бросьте вы, зачем мне тогда было петь? У меня же и так все было». Честно признается: «Нужно было зарабатывать, вот и запела. Но, конечно, я все искренне пою, не так чтоб только для заработков».

Нормальные заработки, впрочем, начались не сразу. В первый год пела по ресторанам да по домам культуры маленьких городов в Тверской области. Это сейчас она - звезда русского шансона, собирающая, почти как сам Михаил Круг, стадионы и большие концертные залы. «Я не думала, что смогу собрать большие залы. До сих пор перед выходом на сцену дрожу и молюсь: Господи, помоги! Михаил Владимирович, помоги! Молюсь Богу и Кругу».

В Твери Круга, разумеется, до сих пор помнят и любят. Герои его песен - местная братва, бизнесмены и даже мэр города Олег Лебедев. Со всеми у Ирины до сих пор хорошие отношения, но жить в городе, где убили ее мужа, она, по ее словам, не смогла физически - начала болеть, слегла, «и пришлось убежать, все в жизни изменить». Убежала, впрочем, уже с новым мужем - Сергей, он моложе Ирины на три года, у него небольшой автомобильный бизнес и одновременно он - ее продюсер и директор (до этого Ирина сменила двух директоров, ей с ними не везло, и тогда Сергей, который изначально к карьере супруги относился не очень хорошо, занялся ею сам). Познакомились в парикмахерской - «Он стригся, а я красилась». Купили квартиру в Куркине, сейчас там заканчивается ремонт, пока живут у друзей.

«Думаете, наверное, что живем на Мишино наследство? На самом деле я только недавно переоформила авторские права - на себя, на сына и на Мишину маму, поровну. Он же не знал, что таким популярным будет, вот и продал все права записывающим компаниям. Все эти годы я от них по семь тысяч рублей каждый квартал получала, представляете?»

Собственно, по-настоящему Ирина поняла, что такое шансон, только после гибели Михаила. «Раньше я вообще эти песни не слушала. Ну, муж себе и муж, поет себе и поет. Теперь жалею. Он же пел о жизни, о России - как никто. И не он один, хотя он всегда был сам по себе. Но вы не представляете, на каком уровне сейчас русский шансон! Это уже шансон с большой буквы! Конечно, я люблю, допустим, Диму Билана, но шансон - это совсем не попса, в нем больше жизни, и поэтому шансон - это гораздо важнее. У нас ведь полстраны сидело, а еще не забывайте, что шансон слушает и молодежь, и интеллигенция. Все слушают». Я спрашиваю, в чем, по мнению Ирины, секрет популярности этого жанра, она задумывается, а потом неуверенно произносит: «Может быть, все потому, что в этих песнях есть какой-то смысл?»