Журнал Русская жизнь - Тираны (апрель 2009)

Прекрасная иллюстрация идеи пустотности всего сущего, иллюзорности наблюдаемого мира. Вот есть живой человек, и есть другие живые люди, и есть еще люди мертвые. Мертвые люди уже умерли, но им положены наркотические обезболивающие средства. И живой человек берет эти наркотические средства, предназначенные для обезболивания мертвых людей, и употребляет их внутривенно, и ему на некоторое время становится хорошо и не больно. Хорошо живому человеку делается от наркотических средств, предназначенных для мертвых людей. Мертвые люди, наверное, не очень обижаются на живого человека, ведь, как поется в одной песне, мертвые не тлеют, не болят. Не потеют, не скорбят и срама не имут.

А еще есть живые люди, для которых тоже предназначены специальные наркотические средства, которым, в отличие от мертвых людей, больно, им вводят эти наркотические средства для обезболивания, и наш герой, живой человек-врач, разделяет с этими людьми их наркотическую трапезу, вводит наркотическое средство больному человеку, и себе заодно, немного, чтобы слегка рассеялся мрак бытия и чтобы не таким чудовищным казалось это сочетание букв и цифр - МУЗ «ГК БСМП № 1», больной под глубоким наркозом, врач под легким наркозом, тебе не больно, мне не больно, все хорошо.

Следственными органами Следственного комитета при прокуратуре РФ по Тюменской области 20-летнему военнослужащему-контрактнику предъявлено обвинение в убийстве водителя такси. Ночью 13 апреля 2009 года в г. Тобольске в служебном автомобиле-такси было обнаружено тело 29-летнего водителя, бывшего сотрудника милиции, с признаками насильственной смерти.

Следствием установлено, что 20-летний житель г. Тобольска, проходящий службу по контракту в спецназе ВДВ в должности старшего разведчика, приехал в родной город, чтобы сыграть свадьбу. Изготовив из похищенной в воинской части капсулы детонатора, нескольких проводов, батарейки и деревянной рейки приспособление, десантник носил его с собой.

Вечером 13 апреля он напал на водителя такси и, используя самодельное устройство, застрелил его. Похитив 800 рублей, он скрылся с места происшествия, но был задержан в тот же день в квартире у своей невесты и заключен под стражу.

Органами предварительного следствия ему предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство). Во время обыска, проведенного по месту жительства обвиняемого, следователем были обнаружены и изъяты еще одна капсула детонатора и взрывпакет.

Виртуальная «Премия Дарвина» присуждается, как известно, за наиболее нелепую смерть. Разведчику-контрактнику можно было бы присудить эту премию за наиболее нелепое и бессмысленное преступление. Совершить убийство накануне собственной свадьбы - это надо быть очень особенным человеком. Убил - и к невесте. 800 рублей. Эх, заживем.

Пьяный, наверное, был. Или, или, или… Никаких других предположений в голову не приходит. А вдруг трезвый? А вдруг - в здравом уме и твердой памяти?

Ох, недаром военный обозреватель РЖ Александр Храмчихин резко отрицательно относится к идее полностью контрактной армии. Очень уж специфические парни порой идут в контрактники.

Алейским городским судом рассмотрено уголовное дело по обвинению местного жителя в изготовлении и сбыте поддельных банковских билетов Центрального банка РФ. В ноябре 2008 года мужчина около магазина в с. Дружба Алейского района нашел денежную купюру достоинством 100 рублей. При осмотре купюры он установил, что она является подделкой, поскольку на ней отсутствовала защитная металлизированная нить. Мужчина кустарным способом на найденной купюре имитировал недостающую металлизированную нить, после чего на нее в магазине приобрел сигареты.

В ходе предварительного расследования и в судебном заседании мужчина виновным себя признал и пояснил, что он действительно изготовил и сбыл поддельную 100 рублевую купюру. С учетом его признания и на основании собранных доказательств судом вынесен обвинительный приговор, в соответствии с которым он осужден к наказанию в виде лишения свободы сроком на четыре года, с применением ст. 73 УК РФ, условно, с испытательным сроком в три года. Ему определены дополнительные обязанности в виде запрета на смену места жительства, а также ежемесячной регистрации в органах, осуществляющих исправление осужденных.

Прочитал я эту новость, достал из кармана сторублевую купюру и попытался представить, как этот человек совершал свое Страшное Преступление. Металлическая нить располагается на сторублевке справа от Большого театра, такая вертикальная серебристая полосочка шириной миллиметра два, прерывистая. Штришок - разрыв, штришок - разрыв. Пять штришков и четыре разрыва.

Как он ее имитировал? Может, нарезал кусочками серебристый «дождик», которым украшают новогодние елки? Аккуратненько вырезал, намазывал клеем, расправлял пинцетом, наклеивал? Или тоненькой кисточкой наносил мазки краской-серебрянкой? Или, может, плакатным перышком тщательно выводил? Не поленился ведь человек, нашел купюру, домой, наверное, пошел, сидел, корпел над ней, высунув от чрезмерного старания кончик языка. А потом пошел со своим произведением в магазин, дайте, пожалуйста, сигарет, яву-золотую. И суетливо, не считая, роняя мелочь, засунул сдачу в карман.

Ничтожное, до слез жалкое «преступление». Бегло прочитав, я сначала с ужасом подумал, что его посадили за это на четыре года, нет, всего лишь условно, но все равно - будет у человека судимость, надо будет ежемесячно отмечаться в милиции, и никуда не уехать из села Дружба, где этого человека угораздило подобрать у магазина жалкую фальшивую сторублевку.

Дмитрий Данилов

Пушкин как несостоявшийся террорист

Осенью 1825 года Пушкин, для которого пребывание в Михайловском стало совершенно невыносимым, набросал (по-французски) письмо императору Александру I. Это письмо должно было побудить государя освободить поэта из ссылки. Но начал Пушкин издалека - и довольно нетривиальным образом (используем старый перевод Бориса Модзалевского; он точнее, чем позднейшие).

«…Необдуманные отзывы, сатирические стихи стали распространяться в публике. Разнесся слух, будто бы я был отвезен в Секретную Канцелярию и высечен. Я последним узнал об этом слухе, который стал уже общим. Я увидал себя опозоренным в общественном мнении. Я впал в отчаяние, я дрался на дуэли - мне было 20 лет тогда. Я соображал, не следует ли мне застрелиться или убить V. В первом случае я только подтвердил бы позорившую меня молву, во втором - я бы не отомстил за себя, потому что оскорбления не было, - я совершил бы [беспричинное] преступление, я принес бы в жертву мнению общества, которое я презирал, человека, всеми ценимого, и талант, который невольно внушал мне почтение к себе… Таковы были мои размышления».