Юрий Сидоренко - Своевременные мысли о Российском парламенте

Владимир Ильич Ленин выбрал второй путь. Он заявил: «Есть такая партия», имея в виду, что его собственная партия большевиков только и способна завладеть и осуществить государственную власть в виде беспощадной диктатуры. Гражданское общество прекратило свое существование, возникло политическое государство одной партии. Как показывает мировой исторический опыт, однопартийная система имеет характер тоталитарного управления, которое в наиболее мягкой форме проявляется в виде авторитарного режима. Попробуем спокойно проанализировать оба эти понятия.

Жестокий тоталитаризм с его концлагерями и массовыми — расправами даже над собственными сторонниками однозначно отвергается сегодня практически всеми слоями общества. Однако все же есть смысл рассмотреть эффективность авторитарных структур, тем более что у нас авторитарная структура практически имеет место. Вспомним Южную Корею. В недавнем прошлом нищая страна, разоренная многолетней японской оккупацией и гражданской войной. Но вот за короткий срок авторитарное правлений выводит страну в десятку сильнейших экономических стран. Остров Тайвань — глухая провинция нищего Китая. За годы военного правления, в условиях едва ли не осадного положения, вынужденная тратить огромную часть национального дохода на военные цели, эта страна превращается в экономически развитый край с прекрасным сельским хозяйством и промышленностью, которая успешно конкурирует на мировых рынках. Самый свежий пример — Чили. Традиционно бедная и традиционно несчастная латиноамериканская страна, где в ходе перипетий вооруженных столкновений вырастает авторитарный режим Пиночета. Это имя режет слух. Однако, именно Пиночет блистательно восстановил хозяйство и своим демократическим преемникам передал процветающую экономику.

Авторитарные элементы правления не всегда возникают за счет внутреннего выбора того или иного народа. Иной раз они существуют на фоне военного поражения и оккупации страны иностранными войсками. Классический пример такого рода — Япония, которая воевала более двадцати пяти лет, подвергалась беспощадным бомбардировкам с моря и воздуха. Единственная в мире страна, испытавшая два ядерных взрыва в Хиросиме и Нагасаке с последующей оккупацией островов американскими войсками.

К чему же привело относительно жесткое управление ее национальной жизнью? Как ни странно — к японскому национальному чуду, поразительному росту валового национального продукта и дохода. И сегодня, побежденные в войне, но победившие в экономике, японцы скупают крупнейшие предприятия в Соединенных Штатах (от чего, кстати, Америка не беднеет, а, напротив, процветает. Но это тема другого разговора).

Оккупационный режим в Западной Германии, который наряду с временными неудобствами сочетался с определенными ограничениями закончился неслыханно быстрым возрождением Германии, почти полностью разрушенной к моменту поражения во второй мировой войне. Немецкое слово «Wirtschaftswunder» — экономическое чудо — облетело весь мир. Приведенных примеров, казалось бы, достаточно, чтобы сделать вывод, который напрашивается сам собой. Эту проблему можно также обозначить и в форме вопроса: не является ли сильная власть пусковым механизмом экономического прогресса? Не способствует ли она быстрому выходу из крайне тяжелого состояния экономических и политических кризисов?

Вроде бы, исходя из приведенных фактов, логичен утвердительный ответ. Однако мы опустили, другую половину вопроса. Кроме Южной Кореи есть еще Северная. А в ней — на редкость сильная власть, но при этом поразительная нищета. Тайвань — лишь крошечная часть Китая, воистину остров экономического благополучия. А материк с железной диктатурой, большими и малыми скачками, культурными революциями многие годы представлял собой апологию нищеты. И теперь, что особенно интересно, дела там определенно улучшились, адекватно той степени уступок, которые сделаны в экономике.

Федеративная Республика Германия до недавнего времени была отгорожена от своих восточных провинций колючей проволокой и Берлинской стеной. Нам, сторонникам социалистического лагеря, ГДР представлялась как экономическое Эльдорадо. Однако уже сегодня, после объединения, трещит по швам бюджет Федеративной республики, которая с болью в пояснице поднимает этот груз на свои плечи. И пока доведут бывшую ГДР до уровня ФРГ, потратят миллиарды полновесных марок. Выходит, не всякая сильная власть, не любая властная рука способствует экономическому подъему. Сильная власть в Корее, Китае и ГДР не обусловила экономический расцвет, как, впрочем, и в нашей стране, в странах Восточной Европы, на Кубе или в Лаосе.

Ограничение демократических свобод в странах социализма совсем не приводит к экономическому благополучию. Наоборот, в этом случае имеет место не укрепление экономики, а ее экономический развал, который определяет низкий уровень жизни. Получается двойная несправедливость: духовная нищета органично сочетается с материальной бедностью. В чем же дело, почему авторитарные системы в одних странах способствуют расцвету экономики, а в других — торпедируют ее?

Ответ нужно искать в разнице экономического и политического устройства, которое «статистически достоверно» обеспечивает экономический взлет и падение. Свободный рынок — это та категория свободы, на которую процветающие государства не посягают. И наоборот, авторитарные государства социалистического выбора объявляют войну свободному рынку — от его тотального уничтожения и до либеральных попыток административного регулирования.

Это важное положение выяснилось для нас только сегодня, ибо предыдущие поколения были убеждены, что социализм непременно принесет колоссальные материальные блага. По их представлению, мы, современники 90-х годов, давным-давно должны были бы обитать в прекрасных голубых городах, не зная бранных слов, не ведая проблем. И те, кто сочувствовал идее социалистического равноправия, и яростные противники ее высказывались поразительно одинаково, хоть и с разных позиций. Лично друживший с Марксом и Энгельсом великий поэт Генрих Гейне изложил такую мысль, что его песни, его поэзия в унитарном социалистическом обществе равных, возможно, не понадобятся. Однако он, Гейне, и на эту жертву готов, поскольку материальное благополучие народа все-таки важнее.

Как бы возражая великому немецкому поэту, крайне возмущенный такой постановкой вопроса, его идейный противник граф Алексей Константинович Толстой в блестящей поэтической балладе язвительно и горько высмеял стремление «российской коммуны» уничтожить сады, соловьев (за бесполезность!), чтобы это место засеять репой и развести индюков.