Лев Суханов - Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

После того, как Ельцина избрали Председателем Верховного Совета России, он снова пригласил на работу Царегородцева, только что вернувшегося из Монголии, и чуть позже — Илюшина.

Это очень толковые, грамотные люди, оба моложе меня на десять лет, их связывают с Б.Н. Ельциным давние и, наверное, более прочные товарищеские узы.

И вот, когда мы готовились отметить юбилей шефа, мои молодые коллеги вспомнили, что у них сохранились все выступления Бориса Николаевича, начиная со Свердловска и кончая работой в МГК партии. Им пришла в голову неплохая мысль — собрать все эти документы в отдельные тома и красиво их переплести. Кое-какой архив сохранился и у меня, и, «сложившись на троих», мы стали готовить юбилейный подарок.

Текст отпечатали на машинке, подобрали редкие фотографии, вырезки из газет, дружеские шаржи, и в итоге получился «капитальный труд». Была даже глава, в которой прослеживались очень сложные, а порой просто драматические взаимоотношения Б.Н. Ельцина с М.С. Горбачевым.

Готовились к 60-летию своего знаменитого земляка и его однокашники по Уральскому политехническому институту, с которыми традиционно (раз в пять лет) обязательно бывали встречи. (Однажды, когда шла кампания по выборам в народные депутаты России, я вместе с Борисом Николаевичем и Наиной Иосифовной присутствовал на такой встрече. Это настоящее братство людей, проживших разные жизни, но объединенных романтикой молодости, чего уже ни за какие деньги и посты не вернешь… Такие встречи по «терапевтическому» воздействию на душу, наверное, не уступают исповеди…)

Борис Николаевич хотел избежать любого намека на официальность и потому свой юбилей решил отметить гденибудь за городом, поближе к природе и без «именитых генералов». Он не стал приглашать сановников, а ограничился списком наиболее близких людей.

Отмечали день рождения в Подмосковье, в одном из пустующих пионерских лагерей, за использование помещений которого Ельцин заплатил, естественно, свои деньги.

Стоял прекрасный зимний вечер, градусов 18 мороза, кругом глубокие, девственной белизны сугробы. Борис Николаевич перед тем, как произнести тост, сказал несколько лестных слов в адрес собравшихся, поблагодарил, к каждому подошел отдельно, и все позвенели бокалами… А дальше — как обычно. Как обычно в веселой, близкой по духу компании. Тамадой избрали Юрия Рыжова. И он тонко, с добрым юмором дирижировал застольем. А оно было легкое, жизнерадостное, с массой искрометных шуток и баек, остроумных тостов, воспоминаний..

Друзья Бориса Николаевича по институту удивили и до слез рассмешили всех нас и самого юбиляра. С таинственным видом они вынесли и поставили на стол коробку и извлекли из нее полуметровую фигурку человека. Сделана она была из дерева, и чувствовалась искусная рука резчика. Но главный сюрприз нас ждал впереди. Под общее веселье кто-то из уральских ребят подошел к фигурке и сказал: «Вот я сейчас, Борис, тебе ка-а-а-к врежу по челюсти, и посмотрим, что с тобой будет…» И нанес удар по… А тот лишь слегка покачнулся, но не упал. Еще раз ударили его, и он опять не упал. И тут мы все поняли, что это неваляшка — символ стойкости. Человечек — копия Бориса Николаевича. Его били со всех сторон, но он все равно не падал, а лишь приобретал еще большую устойчивость…

Приближалась наша очередь поздравить Бориса Николаевича. И вот когда я уже настроил гитару и мы хотели спеть приготовленную для этого случая песню (естественно шутливую), в это мгновенье «объявили тревогу». Время уже было за полночь, когда Саша Коржаков отдал «приказ» немедленно всем обуться в теплую обувь, одеться и в экстренном порядке выходить на улицу. Было такое ощущение, будто что-то случилось страшное. Гости, честно говоря, и од растерялись, ибо никто ничего не знал, побросали своих собеседников, недокуренные сигареты, недопитые бокалы… и быстро, быстро гурьбой на улицу. Все в недоумении — ну зачем такая спешка, из теплого помещения — в ночь, на мороз? Но когда, пережив легкий шок, все вышли на улицу, поразились необыкновенной красоте природы. Морозная ночь при полной луне и ярких звездах. После предвыборных супер-марафонов, суматошных, разорванных буден, этот звездный искрящийся мир пробуждал в душе трудноопределимое щемящее чувство. Осмотревшись, я увидел Бориса Николаевича, стоящего в одиночестве с обращенным к небу лицом. Юбиляра окружили друзья, и вскоре нам открылась подоплека «тревоги» Саши Коржакова. На старом кострище ярко вспыхнул костер. Тут же, рядом с костром, поставили бочонок с сухим красным вином, из которого стали варить глинтвейн, появились шашлыки… Мороза мы не чувствовали — пели, танцевали, играли в снежки. Ельцин спел свою любимую «Уральскую рябинушку». Он обычно поет вторым голосом, а мы, кто может, первым. Петь он любит и помнит все слова «своих» песен.

Когда снова вернулись в помещение, мы, помощники Ельцина, вручили ему свои подарки. По глазам Бориса Николаевича видели, что наши «юбилейные тома» ему понравились, и он тут же начал их листать и смеяться. К нему присоединились его друзья, и пошли… пошли воспоминания.

Председатель Верховного Совета Латвии Анатолий Горбунов поздравил Б.Н. Ельцина бочонком превосходного «Рижского пива». Его поставили в зале, и все, кто желал, подходили и наливали себе этот замечательный вкусный напиток…

На юбилей был приглашен фотокорреспондент, постоянно фотографировавший Бориса Николаевича. Один из его фотоснимков, на котором Ельцин в кругу друзей пьет шампанское, затем оказался на Западе. Мне говорили, что какой-то немецкий журнал купил его в Союзе за 18 тысяч долларов. Естественно, публикация не прошла мимо очей партократических бонз и ее использовали против Ельцина. Снимок разослали по всем регионам страны с целью скомпрометировать первого кандидата в президенты России… Как будто в президенты выбирают не живого человека, а автомат с газированной водой…

Сценарий выборов премьер-министра чем-то напоминал выборы заместителей Председателя Верховного Совета. Страсти накалялись до мартеновских температур. Немного предыстории.

Михаил Бочаров уже был известен как член Верховного Совета, соратник Б.Н. Ельцина и работал секретарем в Комитете по делам архитектуры и строительства. Считалось, что Бочаров грамотный экономист, делающий успехи политик и ему под силу такое поле деятельности, как Совмин. Я видел его работу, что называется, вблизи, заходил к нему в комитет, много беседовали, и, когда отсутствовал Борис Николаевич, Бочаров сам вел заседания. И вдруг в прессе появилась как бы ни к чему не обязывающая заметка, в которой говорилось, что Бочарова прочат на место председателя Совмина России. Как потом выяснилось, он сам запустил эту идею.