Александр Зиновьев - Распутье

В применении к человеческому поведению понятия свободы и несвободы усложняются. Например, здесь нужно принимать во внимание желания и волю людей, способность предвидеть последствия своих поступков и заранее принимать в расчет эти последствия. Из множества поступков людей, далее, надо выделить такие, которые затрагивают интересы других людей, — поступки социальные. Проблема свободы и закрепощения в том виде, в каком она служит предметом вашего внимания, касается именно этих социальных поступков людей. Ниже я сделаю несколько разрозненных замечаний о свободе и несвободе этих поступков с целью обратить ваше внимание на сложность и многосторонность этого явления.

Социальные поступки не являются прирожденными людям. Они суть изобретения человеческой истории. Они передаются из поколения в поколение. Люди им обучаются. Само собой разумеется, свобода в осуществлении этих поступков не может быть прирожденным качеством человека. Например, как можно говорить о прирожденной свободе вероисповедания и публикаций, если религия была открыта сравнительно недавно, а книгопечатание было изобретено всего несколько столетий тому назад. А для свободы эмиграции нужно, по крайней мере, иметь различные государства, закрепленные законом границы и гражданство. Между прочим, здесь требуется не только возможность покинуть страну, но и возможность попасть в другую страну. Хотел бы я знать, как реагировали бы западные страны, если бы Советский Союз предложил выпустить на Запад, допустим, миллион евреев!

Социальные свободы бывают дарованными свыше (властями), завоеванными в борьбе различных групп населения, вынужденными обстоятельствами. Так, освобождение крестьян от крепостной зависимости нередко диктовалось экономическими обстоятельствами, а не только желанием людей освободиться. Точно также и ограничения свободы разнообразны по своей природе. Они могут быть принудительными и добровольными. Случаи, когда люди заинтересованы в отказе от той или иной формы свободы, суть обычное явление в истории. Ограничения свободы бывают внешними (навязанными извне) и внутренними (самоограничения). Опять-таки ограничения на поведение, накладываемые на себя людьми из внутренних убеждений, точно также обычны в истории (моральные ограничения, например). Ограничения свободы поведения людей, исходящие снизу (из самих масс населения), играют в обществе не менее важную роль, чем навязываемые этой массе сверху, властями. Как свободы, так и их ограничения бывают реальными и лишь кажущимися, фиктивными. Если люди чего-то не делают, это еще не значит, что они лишены социальной свободы, это делать. А если люди что-то делают, это далеко не всегда означает, что они обладают социальной свободой такого рода. Социальные свободы и их ограничения должны быть так или иначе зафиксированы в обычаях, традициях, законах, идеологии, нормах морали и т.п. Как те, так и другие не абсолютны в том смысле, что могут нарушаться, и фактически нарушаются. Запреты на какие-то действия нарушаются людьми столь же часто, как и разрешения.

Социальные свободы не являются абсолютным благом, а ограничения на них или отсутствие их не есть абсолютное зло. Они могут быть злом с точки зрения одних людей и добром с точки зрения других, злом в одних отношениях и добром в других. Например, многие советские эмигранты отмечают, что они здесь (на Западе) часто страдают от необходимости самим делать выбор и принимать решения. Это обременительно, ибо накладывает на человека дополнительную ответственность за свои поступки и обрекает его на риск. Стоит ли говорить о том, что сами западные люди уклоняются от выработки самостоятельной способности суждений по многим вопросам жизни, полагаясь полностью на рекламу и прессу. По моим наблюдениям, этот добровольный отказ западных людей от свободы суждений достигает размеров, вполне сопоставимых с добровольным отказом советских людей от свободы в других отношениях.

Свобода сама по себе вообще не есть благо, а закрепощение само по себе не есть зло. Зло есть нарушение меры как того, так и другого. С этой точки зрения советское общество являет пример общества, которое прекрасно справляется со злоупотреблениями свободой, но само злоупотребляет средствами ограничения свободы. Западное же общество дает беспрецедентный в истории человечества пример торжества свободы и, одновременно, пример удивительной беспомощности перед злоупотреблениями свободой. Никакого оптимального соединения достоинств того и другого нет. История знает лишь один путь решения проблем свободы и закрепощения: это — борьба между людьми, между группами людей, между странами и народами. Только борьба устанавливает исторически устойчивые рамки как свободы, так и закрепощения. Между прочим, замечу, что те люди, которые на Западе обеспокоены злоупотреблениями свободы, имеют такое же право на борьбу против этих злоупотреблений, как и борцы за свободу — на борьбу за свободу. Злоупотребления свободой суть нарушения меры свободы. Они точно также разрушают свободу, превращаясь в форму насилия одной части граждан над другими.

Надо различать разговоры о свободе и несвободе, с одной стороны, и реальность этих явлений, с другой. Не всегда то, что хорошо выглядит на словах, является добром в реальности. Не всегда то, что кажется злом на словах, есть зло в реальности. Часто бывает так, что зло есть совершенно необходимое условие нормальной жизни общества. Это всецело относится и к проблеме свободы и несвободы. Надо иметь в виду, далее, что отношение различных групп населения к тем же самым видам свободы и несвободы является различным в силу различия их положения в обществе. Свобода и несвобода имеют различные формы и различное значение в различных типах обществ. В частности, проблема свободы и несвободы в коммунистических и западных странах имеет принципиально различный смысл. Рассматривать эту проблему с некоей общей точки зрения — значит, оставаться в сфере пустой болтовни. Я в дальнейшем буду говорить об этой проблеме лишь в применении к коммунистическому обществу.

Стало общим местом говорить об отсутствии свободы в коммунистическом обществе и о закрепощении индивида в нем. При этом совершенно упускают из поля внимания тот факт, что граждане коммунистического общества являются свободными в каких-то других отношениях. И уж совершенно не стремятся выяснить, почему граждане коммунистического общества не являются свободными в западном смысле. Просто констатируется факт отсутствия каких-то свобод, этот факт объявляется абсолютным злом (плохая власть насилует хороший народ), гражданам приписывается желание избавиться от этого зла. Но ведь всякое серьезное зло относительно и имеет основания. Если многомиллионный народ позволяет кому-то насиловать себя из десятилетия в десятилетие, не проявляет особого желания бороться за некие «неотъемлемые» человеческие свободы, игнорирует призывы борцов, жаждущих «освободить» его, то невольно напрашивается вопрос об основаниях для такого странного явления. Так уж ли этот народ несвободен на самом деле? А если несвободен, то только ли из-за обмана и насилия?