Эксперт Эксперт - Эксперт № 21 (2014)

Украина, в отличие от всех прочих бывших советских республик, не только ушла от обязанности заплатить хоть грош из советского долга, но до сих пор пытается состричь с тогдашнего распада СССР ещё хоть что-нибудь. Мне довелось увидеть первый шаг независимой Украины на этом пути, и это было сильное впечатление. Дело было в конце 1991 года. Россия предложила прочим республикам разделить между собой внешние долги Союза «в справедливых долях», как то предлагала Венская конвенция 1983 года, — и ровно в таких же долях разделить советские зарубежные активы, заведомо меньшие. Я был приглашён экспертом. Без особых споров согласились считать «справедливые доли» в зависимости от долей каждой республики в союзном экспорте, импорте, произведенном национальном доходе и численности населения. Подсчёт по такой методике дал 63% для России, 16% для Украины — и так далее, до примерно полупроцента для Эстонии. Все делегации согласны. Украинская делегация говорит: «Ни». Что, спрашиваем, «ни»? Вы хотите что-нибудь изменить в методике? «Ни». В исходных цифрах? «Ни»… Так в тот день ни с чем из здания на Смоленской и разъехались.

Теперь я понимаю то, чего не понимал тогда: делегации так легко согласились на предложенные доли (и согласились бы на любые другие), поскольку заранее знали, что ни по каким союзным долгам платить не намерены. Все они уверенно шли к «нулевому варианту», по которому только Россия стала преемником как долгов, так и активов. Этот вариант все (включая Украину) вскоре так или иначе и подписали. Но только Украина уже чуть не двадцать лет продолжает требовать больше , чем просто ничего не платить. Она требует, чтобы теперь, когда советские долги полностью выплачены нами, ей передали наконец её законную (шестую) часть советских внешних активов; об этом заговаривал уже Кучма, этого требовал Ющенко, этого требовал Янукович — этого уже успел потребовать и нынешний Яценюк. Неизменная безрезультатность этих странных попыток никого в Киеве так ни в чём и не убедила.

Я напомнил эту давнюю историю чтобы показать, что где-где, а на Украине знают и не забывают, какой надёжный способ избавиться от долгов — территориальный раздел. Экономический кризис сгущается, и понятно, что давление внешнего долга далеко не единственная, да и не самая болезненная его составляющая; но без неё — при прочих примерно равных — легче, чем с ней. Столь же понятно, что если распад Украины всё-таки произойдёт, то внешних долгов её, накопившихся к этому моменту, не будет платить вообще никто: ни регионы, совершившие сецессию, ни то, что останется под (бывшей) центральной властью, — хотя бы потому, что денег ни там ни там не будет. Но разница в положении новых соседей будет довольно заметной. Ушедшие регионы не будут платить как бы по закону: не их это долги, и всё. Чтобы сделать законность своего поведения безупречной, они могут даже предложить бывшей метрополии — в соответствии с уже поминавшейся Конвенцией 1983 года о правопреемстве государств — подписать договор о разделе долгового бремени «в справедливых долях». Риска тут никакого: метрополия заведомо откажется подписывать бумагу, признающую легитимность сецессии. Тогда, по той же Конвенции, сецессор может обратиться с жалобой к генсеку ООН, что (вне зависимости от ответа генсека) тоже будет шагом к легитимации.

А вот сама бывшая метрополия обречена на формальный дефолт. Мне укажут, что дефолт, конечно, плох, но регионам, совершившим международно не признанную сецессию, добыть деньги будет ничуть не легче и безо всякого дефолта. Бесспорно; хотя в ответ можно бы предположить, что длительность непризнания была бы обратно пропорциональна масштабам сецессии, не будем углубляться в рискованную тематику распада. Подчеркнём только, что с дезинтеграционным действием накапливающихся долгов украинского государства и госкомпаний бороться крайне трудно. Киевские власти любят преувеличивать любовь всего цивилизованного мира к себе, но о списании долгов даже они заикаются смущённо и явно не веря в успех.

Инвестиционная «дочка» Сбербанка выкупила треть российской ювелирной сети Pandora, очень высоко оценив операционные успехи компании и обеспечив финансирование проектам ее владельца Максима Ноготкова на 13,6 млрд рублей

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективный бизнес:

Обувь в кредит

Ходовая панель

/section section class="tags"

Теги

Эффективный бизнес

Слияния и поглощения

Драгметаллы

Ювелирная промышленность

Эффективное производство

Русский бизнес

Долгосрочные прогнозы

/section

Максим Ноготков (владелец проектов «Связной», Связной-банк, Enter и др.) получил крупное финансовое вливание от Сбербанка, продав треть акций одного из наиболее успешных своих бизнес-проектов — сети ювелирных магазинов Pandora. В официальном пресс-релизе указано, что Sberbank CIB организовал финансирование ЗАО «ПанКлуб», являющегося эксклюзивным дистрибутором ювелирных изделий Pandora в России и странах СНГ. Общая сумма сделки превысила 13,6 млрд рублей. Часть средств была предоставлена в виде кредита операционной компании, выданного при участии департамента кредитования Sberbank CIB, остальное — путем выкупа 35% акций холдинговой компании у Максима Ноготкова в пользу ООО «Сбербанк Инвестиции» (100-процентная «дочка» ОАО «Сбербанк России»). Какая именно часть суммы является кредитом и чем она обеспечена, стороны не сообщают.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Участников ювелирного рынка сумма финансирования поразила. Операционные показатели ЗАО «ПанКлуб» не раскрывает, но ранее в прессе назывались цифры за 2012 год: оборот 1,9 млрд рублей, прибыль 345,5 млн рублей. Даже с учетом значительного роста в 2013 году — а сеть Pandora растет быстрее рынка, прибавляя по 30–40 магазинов ежегодно, — ее стоимость вряд ли приблизилась к сумме 13,6 млрд рублей, особенно учитывая сложную экономическую ситуацию в России.

Илья Адамский, коммерческий директор компании «Московский ювелирный завод», считает, что за акции сети владелец мог получить около 3 млрд рублей, и не очень понимает, куда сегодня для развития на ювелирном рынке можно потратить девять с лишним миллиардов рублей. Впрочем, Максим Ноготков пояснил для «Эксперта», что эти средства будут направлены и на другие его проекты, включая группу «Связной».

Концептуальный успех

Pandora — глобальная компания датского происхождения, ее продукция продается в 80 странах, более чем в 10 тыс. торговых точках. Производство находится в Таиланде, где работают 6,8 тыс. из 9 тыс. сотрудников компании. В 2013 году общий доход Pandora составил около 1,2 млрд евро. С этим показателем компания входит в тройку лидеров мирового ювелирного рынка, обходя Bulgari и уступая лишь Tiffani. Франшизу на развитие Pandora в России и странах СНГ Максим Ноготков получил в 2010 году сроком на пять лет, первый магазин открылся в ноябре 2010-го. Менее чем за четыре года команде «ПанКлуба» удалось создать серьезную ювелирную сеть, состоящую из 257 магазинов (137 собственных и 120 по субфраншизе). Ежегодно компания открывает по 35–40 магазинов в разных регионах страны, такой же план развития стоит и на текущий год, и на следующий, 2015-й. О том, что будет происходить с франшизой после 2015 года — будет ли она продлена или российский бизнес будет выкуплен Pandora, — Ноготков не рассказывает.