Газета Завтра Газета - Газета Завтра 21 (1070 2014)

По-настоящему волнуется премьер-министр Чегоданов: он уже был президентом два срока и снова желает стать им. Отчасти ради себя: автор не скрывает, что грехов и ошибок у Чегоданова много, смешение амбиций и подчас нарастающего безволия в борьбе со злом создают не самый лучший коктейль. И все же - ради страны: политический Олимп пуст до смертельного уныния. Если Чегоданов не превратится в национального лидера, только вороны и волки будут хозяевами бескрайних российских пространств. Градобоев - кукла американского театра - пришел бы к власти. Чегоданов, одолеваемый аргументированным отчаянием, был близок к поражению.

Врагов России, демонизированных Прохановым в образах отвратительных нелюдей, столько, что Болотная площадь вот-вот станет многомиллионной могилой.

Но есть в романе истинно главный герой - не президент, не глава силовых структур. Человек, способный в одиночку придумать и воплотить благую провокацию, которая отправит Градобоева в ад, а Чегоданова трансформирует в русского монарха. Зовут героя Андрей Бекетов. Это идеальный герой прохановского мира: плачет об ушедших родителях, сталкивает лбами врагов, самозабвенно любит женщину, спасает Россию. Мужественность, хитрый ум творца истории и открытость духовным переживаниям - вот составляющие настоящего борца. Бекетову знакомы "молчаливые и слезные переживания", что не мешает "исповедовать религию государства, которое было для него божеством". Бекетов "верил в райские сады на земле, верил в райскую мечту о Царстве Божием на земле", он "заставил слепую историю следовать в заданном направлении".

Бекетов теряет любимую женщину Елену, от его услуг отказывается Чегоданов, решивший стать самостоятельным правителем. Но - в контексте разрастающегося драматизма - сделано главное: у Градобоева пуля во лбу, а Чегоданов теперь не просто лидер, а "избранник Божий, несущий в руках икону Русской Победы".

В романе много густой, кипящей материи. Есть и "осетровая уха", и "телячий стейк", и "золотистое шабли". Главное, впрочем, в ином. Роман для Проханова - магический диалог с властью, литературное колдовство, призванное родить лидера и масштабное событие.

"Завтра" - основное время в прохановских текстах, позволяющее автору верить в "Русское Чудо" и "Русскую Победу". Никто в отечественной словесности - кроме Проханова - не верил, что вернется Крым.

Марина Алексинская

22 мая 2014 0

Культура

Большой Симфонический оркестр в Клину

Диссонанс: одно из самых популярнейших и часто исполняемых произведений мировой музыкальной классики и его премьера. В ожидании сенсации меломаны из России и Германии съехались в Клин, в музей-усадьбу Петра Ильича Чайковского, что в ожерелье дымки из зелени казалась - с картины Мусатова. Большой симфонический оркестр под управлением Владимира Федосеева дал Первый фортепианный концерт. Грандиозность интродукции первых скрипок и виолончелей в сопровождении духовых, аккордовые броски фортепианной партии (солист - Андрей Коробейников) вдруг пронзили нервом сокровенности, да так, что публика замерла в таянии от неизъяснимой грусти, и словно вернулась в лет сто назад. Так перенесемся и мы вслед за музыкой.

1874 год, Чайковский в мыслях о концерте для фортепиано с оркестром. Эпизод ли тому причина? В рождественский вечер этого года Чайковский проиграл в карты Николаю Рубинштейну, за что и должен был сочинить для него концерт. "Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в ноябре". Чайковский "весь погружен в сочинение", как наваждение преследует "измышление фортепианных пассажей". Чайковский писал Концерт для Рубинштейна в надежде, что именно он, прославленный виртуоз, станет его первым исполнителем. К Рубинштейну Чайковский и обратился в процессе сочинения, предложил прослушать, сделать технические замечания. А дальше - вступает в силу миф. Как будто бы Рубинштейн нашел Концерт сложным и неудобным, как будто бы отчитал Чайковского, как провинившегося школьника, и добавил, что, если Концерт будет коренным образом переделан, то он согласится его сыграть. "Я не переделаю ни одной ноты и напечатаю его в том самом виде, в каком он находится теперь", - парировал "самолюбивый, чувствительный до болезненности" Чайковский. Тень инцидента упала на дружбу музыкантов, и никогда не была "вполне забыта". Во всяком случае, Чайковский снял посвящение Рубинштейну и посвятил Концерт Гансу фон Бюлову. Исследователи жизни и творчества Чайковского не согласны. Посвящение Рубинштейну - еще одна легенда. На автографе стояло посвящение Сергею Танееву, но с подачи друга Клиндворта, профессора Московской консерватории, Чайковский фамилию "Танеев" зачеркнул и написал - Ганс фон Бюлов.

Как бы то ни было, Ганс фон Бюлов, немецкий пианист с мировой славой, был всяко польщен, а 25 октября 1875 года в Бостоне (США) дал премьеру Концерта. "Совершеннейшее произведение" повергло воображение заокеанской публики. В России премьера Концерта состоялась немногим позже и сразу в двух городах, Петербурге и Москве. Первым исполнителем Концерта в Москве (21 ноября 1875) стал 19-летний Сергей Танеев. Чайковский нашёл пианизм юного дарования замечательным и "объективным". С тех пор Концерт получал всё большее распространение, пока не стал одним из самых популярных сочинений этого жанра, эпохой в русской музыкальной культуре. Концерт сравнивали с произведениями Листа, Брамса, Сен-Санса, и находили его оригинальность неподражаемой. "Прозрел", наконец, Рубинштейн. В 1878 году, когда Чайковский в "кларанской тиши" поправлял здоровье после бывшего с ним нервного расстройства из-за неудачного брака, Рубинштейн дал премьеру Концерта на Всемирной выставке в Париже. И снова восторг, взволнованность, рукоплескания публики. В роковой вечер 16 декабря 1893 года, в вечер премьеры Шестой симфонии в Петербурге, прозвучал и Первый фортепианный концерт, за дирижерским пультом стоял сам Чайковский Известие о скорой смерти композитора прокатилось по всей стране и, как громом, поразило всех. Что же касается судьбы Первого фортепианного концерта, то с ним случился ряд загадочных превращений, за которыми стоял - ходил такой слух - Александр Зилоти.

"Нужно признать, что многие первостепенные музыкальные красоты, - писал Чайковский Надежде Филаретовне фон Мекк, - принадлежат драматическому роду музыки, и авторы их были вдохновлены именно драматическими мотивами". Зима 1873-1874 г.г. прошла для Чайковского под гнетом "Дня гнева", Dies Irae. В забытье сочинения "Шести пьес на одну тему" высвобождался он, как из лаокооновых пут, из драмы самоубийства друга Эдуарда Зака. Приступы "черной меланхолии" гнали в путешествие по Италии, но и Венецию, музу Тинторетто и Тициана, Чайковским находил городом, в котором: "если бы пришлось прожить неделю, то на пятый день я бы удавился от отчаяния" Муки метафизического одиночества преследовали до тех пор, пока Чайковский не приступил к Первому фортепианному концерту. "В этой музыке есть всё, - скажет композитор, - что я пережил в эту зиму". Концерт написан в мрачной тональности, в тональности Второй сонаты Шопена с похоронным маршем, си-бемоль минор Но что произошло? Как получилось так, что Первый фортепианный концерт утвердился как послебетховенская "Ода к радости"? И в этом звучании обрел немеркнущую легендарность. Больше того, "лакировка" Концерта оказалась столь органична, что в великолепии её забыли и о Чайковском. Заговорили так: "си-бемольный концерт на самом деле произведение отнюдь не минорное, как указывает его название; концерт начинается ликующим ре-бемольным мажором и кончается увлекательным си-бемольным мажором".