Андрей Шарый - Знак D: Дракула в книгах и на экране

В США Лугоши пришлось пробираться нелегально. В изгнании его постигла первая из многих семейная неудача: Лугоши развелся — по политическим причинам, не сойдясь во взглядах на мироустройство с родителями супруги. Второй брак продлился совсем недолго: Лугоши продержался в мужьях богатой калифорнийской вдовы лишь несколько дней, пока не вскрылась его связь с актрисой Кларой Боу. К тому времени (конец 1920-х) Бела Лугоши уже осваивался в Голливуде, предварительно сыграв Дракулу на бродвейской сцене в драматической версии романа Стокера.

Обаяние зла сделало Белу Лугоши самым знаменитым Дракулой мирового кино.

Впервые этот спектакль поставил в 1924 году в английском городе Дерби (получив разрешение вдовы писателя) режиссер Хэмилтон Дин. Вскоре театральный Дракула добрался и до Лондона; спектакль пользовался у публики большим успехом. В зале постоянно присутствовали сестры милосердия — на тот случай, если кому-то из зрителей сделается дурно. В 1927 году эту опасную для здоровья сценическую версию обновил опытный американский драматург Джон Балдерстон. Режиссер Хорас Ливрайт пригласил на заглавную роль в новой постановке худощавого эмигранта, говорившего по-английски с тяжелым венгерским акцентом («заокеанский» язык непросто давался Лугоши, реплики Дракулы он учил на слух). Спектакль целый год с аншлагами шел на Бродвее, затем труппа, иногда исполняя пьесу по нескольку раз в день, провела долгие гастроли по всем США, от Восточного побережья до Западного.

Лугоши, понравившийся зрителям, не нравился критикам, многие из которых считали, что актер пережимает с внешней выразительностью образа. Газета Herald Tribune писала в рецензии на премьерный спектакль: «Действие воспринималось бы эффектнее, если бы чудовище не изображалось так неестественно. Лугоши играет малоподвижного персонажа, похожего на витринный манекен; скорее манерного людоеда, чем ночного интригана». Но публика принимала Дракулу с восторженным ужасом. Лугоши объяснял свой успех так: «Зрители подсознательно стремятся в объятия смерти. Смерть — упорный любовник, она всегда получает то, чего домогается».

Когда в 1930 году кинокомпания Universal Pictures (Universal Studios ) приступила к реализации первого в истории мирового кино проекта «Дракула Брэма Стокера», Бела Лугоши сразу предложил себя на главную роль. Однако получил отказ, поскольку фаворитами считались другие актеры. Для Universal съемки «Дракулы» оказались трудным проектом, компанию в ту пору преследовали и творческие, и финансовые неудачи. В США начиналась экономическая депрессия, Universal вынуждена была сильно сократить бюджет и этого фильма, что сказалось на качестве сценария и точности экранизации романа Стокера. За работу взялся немецкий режиссер Пауль Лени, но он неожиданно умер.

Его заменил известный в Голливуде мастер Тод Броунинг (Чарльз Альберт Броунинг-младший). Броунинг считался опытным профессионалом, которому выбиться в первый ряд знаменитостей помешало пристрастие к спиртному. Выбор главного исполнителя ему казался естественным: Броунинг дружил со звездой немого кино Лоном Чейни, а того не случайно называли «человеком с тысячей лиц». Этот актер обладал редкой способностью к перевоплощениям. Оба родителя Чейни были глухонемыми, он блестяще освоил искусство миманса, тонко работал с гримом, сам мастерил реквизит, изготовил тридцатикилограммовый горб для Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери». Накануне съемок «Дракулы» скончался и Чейни, в сорок семь лет.

Проект снова оказался под угрозой, однако молодой президент Universal Pictures, сын основателя компании Карл Леммле-младший, не хотел отступать еще и потому, что знал: «Дракулой» серьезно интересовались конкуренты из Metro-Goldwyn-Mayer. Тогда вспомнили о Лугоши, которому в силу его малоизвестности предложили небольшие гонорары в 500 долларов за съемочную неделю (исполнитель роли Джона Харкера Дэвид Меннерс получал две тысячи). Для усиления творческой группы в помощь Броунингу пригласили известного немецкого оператора Карла Фройнда (в 1937 году он получит премию «Оскар» за фильм «Хорошая земля»), в Германии имевшего опыт работы и с Мурнау, и с Фрицем Лангом. Параллельно, в тех же декорациях, только по ночам, режиссер Джордж Мелфорд снимал испаноязычную версию «Дракулы» с Карлосом Вильяриасом в заглавной роли. Такое часто практиковалось на заре эпохи звукового кино.

Как пишут киноведы, по всему было видно, что фильм у Броунинга получался неудачным. Актеры критиковали сценаристов за напыщенность реплик, режиссер перепоручил свои обязанности помощникам и не всегда появлялся на съемочной площадке. «Дракула» оказался первым звуковым фильмом Броунинга, и неопытность режиссера в этом отношении дала себя знать. Сценарное прочтение романа Стокера предполагало использование музыки только во время вступительных и заключительных титров (ставший знаменитым саундтрек американский композитор Филип Гласс написал в 1998 году специально для отреставрированной версии «Дракулы»). Манерная игра Лугоши при всех стараниях актера не вызывала восторгов. Карл Фройнд решил многие эпизоды в неспешной пластике немого кино, продюсеры сочли картину затянутой, и рулоны кинопленки оказались в мусорной корзине. Под ножницы попала, например, сцена повторного убийства на кладбище несчастной Люси Вестон, в финальной версии картины девушка осталась неупокоенной. Другие сокращения были вызваны требованиями цензуры [23] В 1930 году американская Ассоциация производителей и прокатчиков фильмов приняла этический кодекс, получивший название кодекса Уильяма Хейса, по имени возглавлявшего ассоциацию политика. К прокату запрещались картины, «подрывавшие нравственные устои общества», «издевавшиеся» над законом и религией; ограничивались «сцены страсти», запрещались даже косвенные ссылки на гомосексуализм, В 1968 году этот свод положений, считавшийся национальным стандартом, заменен действующей по сей день Системой рейтингов Американской киноассоциации, регламентирующей возрастные ограничения кинопросмотра. . Даже после тщательного монтажа (а может быть, как раз из-за него) фильм казался неровным.

Большие надежды на кассовый успех, как ни странно, руководство Universal связывало с испаноязычной версией, предназначенной для мексиканского кинорынка. «Латинский» фильм о Дракуле (главную героиню звали не Миной, а Евой, Харкера — Хуаном, а не Джоном) в результате оказался почти на полчаса продолжительнее англосаксонского собрата. Сравнение их качества — дело вкуса, мнения разнятся, однако никто не сомневается в том, что из всех довольно многочисленных «фильмов-двойников» компании Universal эта пара самая удачная.