Валерий Панюшкин - Рублевка: Player’s handbook

3. Можно выбрать такую же веру, как у всех. Быть верующим, если все знакомые верующие. Или наоборот, быть атеистом, если все знакомые атеисты.

4. А можно не такую веру, как у всех. Быть православным, который за однополые браки. Быть атеистом, который против абортов. Выписать из Непала буддийского монаха, который живет неподалеку в избушке, нарочно купленной за два миллиона долларов, и каждое утро приходит к вам в дом проводить медитации. Нанять колдуна, который, чтобы вас не могли убить, вытащит из вас душу и вселит в куклу, которую вы собственноручно закопаете где-то на двух гектарах своего барвихинского участка.

В любом случае нужно понимать, что, какую бы веру ни исповедовал рублевский Игрок, это не вера в том понимании, в котором употреблял это слово Франциск Ассизский, Серафим Саровский, мать Тереза или святой архиепископ Лука. Словом, «верой» на Рублевке называется дешевый интеллектуальный инструмент для быстрой сортировки новостей. Верит рублевский Игрок, как мы не устаем повторять, только в Деньги. И у этой его истинной, деньговдохновенной и сокровенной веры — свои капища.

58. На восьмом километре Рублево-Успенского шоссе, то есть по самой его середине, напротив железнодорожной станции Барвиха располагается предприятие чрезвычайно странное, если считать его шопинг-моллом, и совершенно понятное, если считать его храмовым комплексом — Барвиха Luxury Village.

Странно в нем все, начиная с названия. Не знаешь даже, как перевести. Роскошная деревня Барвиха? Барвихинская деревня роскоши? Мы-то понимаем, что так и должен называться успешный рублевский проект — парадоксально, с противоречинкой, с безуминкой. В минуты благодушия мы и сами придумываем подобные названия: бордель «Хиросима» (населенный ядерными секс-бомбами), «Оймякон Бич&СПА», дайвинг-клуб «Эверест»… Но главный редактор журнала GQ Михаил Идов говорит, что слова «Барвиха Luxury Village» суть тест: если название это кажется тебе смешной нелепицей, значит, ты еще не сошел с ума и можешь продолжать Большую Игру. Если произносишь «Барвиха Лакшери Вилладж» всерьез, значит, Игра поработила тебя, иссушила твои мозги, и пора ехать куда-нибудь в Америку или в Европу: там, посреди нескончаемой зимы и непролазной грязи (попробуйте-ка дойти до станции Барвиха без резиновых сапог), в деревне, никому не пришло бы в голову продавать туфельки Manolo Blahnik на тонкой шпильке.

«Деревня роскоши» представляет собой несколько кубических стеклянных зданий, в которых располагаются бутики, рестораны, а чуть поодаль — гостиница и концертный зал. Все это стоит на дорогущей рублевской земле и никогда не бывает заполнено посетителями. Те же посетители, что приезжают в Барвиха Luxury Village, по большей части ходят из бутика в бутик, ничего не покупая, ибо какой же идиот станет покупать здесь одежду, которую на улице Монтенаполеоне в Милане можно купить втрое, а то и вдесятеро дешевле (поймите, не то что денег нет, деньги есть, много, но тратить лишнее — это неуважение к Деньгам, так что адепты здесь не отовариваются, отовариваются лохи).

Если не пялиться в витрины, если сдержать мечты о недостижимой и сладкой жизни, если подумать, на что это похоже, то ассоциация приходит сразу: это похоже на Соборную площадь в Кремле. Точно так же здесь есть храм для венчания и храм для успения (то есть бутики с платьями, в которых не стыдно явиться на свадьбу и в которых не стыдно лечь в гроб).

Точно так же выделено посередине и даже вымощено брусчаткой место для парадов. Точно так же, как в Кремле, стоят неспособный звонить Царь-колокол и неспособная стрелять Царь-пушка, в витринах Барвиха Luxury Village выставлены Царь-машины «Феррари» и «Ламборгини», ездить на которых даже и по Рублевке невозможно. Это храмовый комплекс, место силы, с которого начинаются все отправления рублевского культа Денег. Одежда на Рублевке давно не служит сохранению тепла, украшения давно не служат украшению. Они нефункциональны, как нефункциональна в православной церкви ряса священника и епитрахиль. Они — ритуальные, и ритуалы можно либо понимать, либо просто слепо им следовать.

Вот, например, венчание. Венчание, то есть ритуал, соединяющий мужчину и женщину, здесь, в Барвихе, устроено по лекалам знаменитой сцены из фильма «Красотка». Влюбленные приходят в бутик, мужчина садится в кресло, пьет шампанское (ну, или кофе), а женщина заходит в примерочную кабинку, надевает одно за другим тысячу платьев, выходит из кабинки, показывается кавалеру, застывает на миг в картинной позе и возвращается в кабинку переодеваться. Так проходит час, переодевания повторяются раз за разом, как во время церковной службы раз за разом повторяются слова «Паки и паки миром Господу помолимся». Наконец, счастливая пара в сопровождении слуги, нагруженного пакетами с одеждой, покидает бутик (пока смерть не разлучит их). И в дверях счастливая невеста целует смущенного жениха — все как в храме.

Или крестины. Рано или поздно маленького ребенка приводят в бутик покупать первую шубку Fendi, первую курточку Moncler или первое платьице Dolce&Gabbana. В эту шубку-курточку-платьице ребенка окунают, как в купель. Делает это обычно не мать и не отец, а няня (исполняющая роль крестной матери), поскольку сами рублевские матери одеть малыша, как правило, не умеют.

Этими своеобразными венчаниями и своеобразными крестинами аналогии между церковью и торговлей предметами роскоши не заканчиваются. В глянцевом рублевском мире есть и свои проповедники: приезжают из Европы знаменитые портные или журналисты, пишущие о моде, читают лекции на тему «Как одеваться». И простые прихожане из Барвиха Luxury Village посылают на эти лекции жен. А именитые брезгуют.

Есть свои святые, подвижники, они дают обеты, как православные монахи — обет молчания. Всем, например, известно, что главный редактор журнала «Интервью» Алена Долецкая никогда не носит чулок. Дала, стало быть, обет. И это уважают.

Случаются паломничества. В Милан на шопинг, в Париж, в Нью-Йорк, в Лондон на Сэвил-роу шить мужские костюмы, в Неаполь — к тамошним знаменитым портным, которые держат иголку не перпендикулярно, а параллельно указательному пальцу.

Ну и, разумеется, у каждого мало-мальски уважающего себя рублевского Игрока есть в мире моды духовник. У людей попроще — журналист какой-нибудь из глянцевого издания. У Игроков высших уровней — профессиональный шопер, человек, способный ради хорошего клиента закрыть на один день в Риме бутик Fendi, чтобы клиент в совершенном одиночестве выбирал шубы жене (ведь и скупит половину бутика). Что же касается олигархов, миллиардеров, полубогов, богов — я понятия не имею, кто их одевает и кто советует им, какие купить часы.

Зато знаю, что на высшем и заключительном уровне Большой Рублевской Игры те немногие адепты Денег, что достигли совершенства и просветления, решительно перестают посещать храмовый комплекс бога Денег в Барвиха Luxury Village. Становятся атеистами. Более того — богоборцами. Принимаются уничтожать Деньги, таким парадоксальным образом спасая их.