Н. Сенченко - Невидимый заговор против человечества

Новая энциклопедия “Британика” сообщает, что во Франции “зарождалась политическая система и философские взгляды, противоречившие христианству, фактически противостоящие ему… Братство, проповедуемое такими группами, как якобинцы, членами секретных масонских обществ и иллюминатами, тайным рационалистским обществом, составляло конкуренцию католическому сознанию общества” [537] The New Encyclopaedia Britannica. — Vol. 26. — P. 891. .

Исследователь тайных обществ доктор Неста Вебстер более точно выразила эту мысль, написав в 1924 г. следующее: “Масоны… породили Революцию во главе с пресловутым герцогом Орлеанским” [538] Nesta Н. Webster. Secret Socienties and Subversive Movements (Palmdale, CA: Omni Publications, reprint of original 1924 edition). — P. 165. .

Автор Брэмли также писал: “Во время первой Французской революции ключевым лидером мятежников был герцог Орлеанский, гроссмейстер французского масонства до своей отставки в пик Революции. Маркиз Лафайетт, введенный в масонское братство Джорджем Вашингтоном, также играл важную роль в деле Французской революции. Якобинский клуб, который был радикальным ядром революционного французского движения, был основан видными масонами” [539] William Bramley. The Gods of Eden. San Jose. CA: Dahlin Family Press. — 1990. — P. 326. .

Именно герцог Орлеанский, гроссмейстер масонской ложи Великого востока, как сообщалось, скупил все зерно в 1789 г. и либо продал его за границу, либо спрятал, таким образом создав голод среди простых людей. Галарт Монтюи, современник, вменял вину за организацию Революции почти исключительно герцогу Орлеанскому, добавляя, что тем “двигала невидимая рука, которая, вероятно, руководит всеми событиями нашей истории, ведет нас к цели, которую мы не видим в настоящее время…” [540] William T Still. New World Order: The Ancient Plan of Secret Societies. Lafayette, LA: Huntington House Publishers, 1990. — P 85.

Изучив огромное количество документов того времени, доктор Неста Вебстер отмечает: “Если тогда, как утверждается, Французская революция была подготовлена в масонских ложах и многие французские масоны хвастались этим, то следует добавить, что именно иллюминированное масонство совершило революцию и что масоны, приветствовавшие ее, были иллюминированными масонами, наследниками той же самой традиции, привнесенной в ложи Франции в 1787 г. учениками Адама Вейсгаупта, “патриарха якобинцев” [541] Nesta Н. Webster. Secret Socienties and Subversive Movements (Palmdale, CA: Omni Publications, reprint of original 1924 edition). — P. 244. .

Так, Орден иллюминати отказывался от христианства, защищал чувственные удовольствия, верил в уничтожение монархий и называл патриотизм и лояльность ограниченными предубеждениями, несовместимыми с всемирной благотворительностью. Кроме того, они считали всех правителей узурпаторами и тиранами, и все привилегированные классы их соучастниками; они хотели отменить законы, которые защищали собственность, накопленную длительно и успешно работающей промышленностью и не допустить в будущем любое такое накопление; они намеревались установить всемирную свободу и равенство, неотъемлемые права человека, и в качестве подготовки ко всему этому они намеревались выкорчевать всю религию и обычную этику, и даже сломать порядок обычной жизни, уничтожив почитание брачных союзов и забрав воспитание детей из рук родителей” [542] Nesta Н. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd. — 1922. — P 14. .

Это были как раз те принципы, которые породили события во Франции в 1793 и 1794 гг., а метод, благодаря которому этот план был непосредственно воплощен, можно отнести к влиянию Вейсгаупта. Среди иллюминатов, говорит Робисон, “ничто так часто не обсуждалось, как уместность использования, во имя благих целей, средств, которые злые люди используют для злых целей; и это преподносилось так, что блага, возникшие в конечном результате, оправдывали используемые средства, и что мудрость и добродетель заключаются главным образом в определении этого баланса. Это вызывало серьезные опасения, поскольку было очевидно, что ни у кого не возникло бы угрызений совести, если бы оказалось, что орден воспользуется этим, потому что величайшей целью ордена было завладеть властью в любом случае” [543] Там же. — С. 15. .

Именно эта доктрина дает ключ к пониманию направленности деятельности ведущих революционеров Франции и которая, как мы увидим позже, привела к господству террора.

Квентин Крофорд, друг Марии Антуанетты, в своем письме к Питту в 1794 г. отмечал: “Есть большое сходство принципов из тех, что нам известны, между иллюминати и ранними якобинцами, и я убежден, что семена этих многих экстравагантных и дьявольских доктрин, распространяемых с таким беспрецедентным изобилием во всех очагах Франции, привнесены из Германии. Ложи немецких Вольных каменщиков и иллюминати были, таким образом, источниками, откуда появлялись все эти анархические планы, которые в итоге завершились террором, и именно на знаменитой встрече масонов во Франкфурте–на–Майне, за три года до Французской революции, планировалось убийство Луи XVI и шведского короля Густава III” [544] Nesta H. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd., 1922. — P. 23. .

Но кто же делал непосредственно революцию, кто был исполнителем? Об этом очень красноречиво пишет Неста Вебстер: “К весне 1789 г. население Парижа разделилось на две большие группы, подверженные эмоциям — надежде и страху. Надежда основывалась на неоправданных перспективах Генерального совета, который намерен был возродить королевство, страх исходил из паники о надвигающемся голоде и присутствия среди них таинственных незнакомцев.

Огромная благотворительная деятельность короля, дворянства и духовенства способствовала привлечению толп голодных крестьян в Париж, где они трудоустраивались за средства короля на холмах Монмартра, и скоро стали добычей орлеанистских лидеров, которые завербовывали многих из них к себе на службу с целью восстания. Но даже это огромное пополнение преступного мира Парижа было незначительным меньшинством среди законопослушных граждан, и тогда лидеры изобрели новые меры. К концу апреля мирные граждане с ужасом увидели банды оборванных людей ужасного вида, вооруженных толстыми дубинами, проникающих сквозь заслоны в город. Этот зловещий контингент не следует, как пытаются нас уверить некоторые историки, путать с предыдущими толпами крестьян — “это были ни рабочие и ни крестьяне, — говорит Мадам Виже ле Бран, — казалось, что их нельзя отнести ни к какому классу, как только к бандитам, столь ужасающими были их лица”. А Монтюи добавляет, что это делалось преднамеренно — “их проинструктировали искажать свои лица так, чтобы они стали объектом ужаса для всех парижан”. Другие современники, чьи суждения точно совпадают с предшествующими, добавляют, что эти люди были “иностранцами… они говорили на странном языке”. Буйе заявляет, что “это были бандиты с юга Франции и Италии”, в то время как Мармонтель описывает их как “марсельцев”… Грабители и убийцы, жаждущие крови и добычи, смешивавшиеся с массами, вдохновляли их своей свирепостью” [545] Nesta H. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd, 1922. — P. 24, 25. .