Алексей Сахнин - Болотная революция

Администрация президента разработала ответный шаг: в декабре того же года был принят скандальный «закон Димы Яковлева». Названный по имени российского ребенка, доведенного до смерти своими приемными американскими родителями, этот закон стал поводом для большого международного скандала. Но он сыграл большую, хотя и не вполне прозрачную, роль и во внутренней политике. Кремлевская администрация оказала большой нажим на депутатский корпус, вынудив большинство парламентариев проголосовать за введение санкций против американских политиков, ответственных за смерть российских приемных детей в США.

Трудно сказать, сильно ли расстроились американские сенаторы и чиновники, что им запретили въезд в РФ, но лояльность депутатов Госдумы была скреплена своего рода круговой порукой [206] http://svpressa.ru/politic/article/65606/ .

В июне 2013 г. Государственная Дума приняла закон, устанавливающий ответственность за «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних». Закон оставлял большую свободу для интерпретации того, что считать «пропагандой». Этот акт был воспринят значительной частью гражданского общества, а также — ив гораздо большей степени — на Западе как одиозный, идущий вразрез с принципами прав человека. Но в этом отношении важен не правозащитный, а политический аспект «гомофобного закона». Российское общество и до того было сравнительно консервативным по отношению к гомосексуалистам, но эта тема никогда не входила в шорт-лист актуальных общественных проблем. Тот факт, что законодатели неожиданно взяли ее на вооружение, свидетельствовал не столько об обострении противоречий между сексуальным большинством и меньшинствами, сколько о том, что элита стремится поменять повестку дня. Апелляция к традиционной гомофобной морали была призвана мобилизовать поддержку населением господствующих политических сил.

Аналогичную роль во многом выполняет ксенофобия. В 2013 г. подконтрольные властям СМИ стали гораздо больше внимания уделять межнациональным проблемам, в особенности трудовой иммиграции. При этом повысилась также и жесткость риторики в отношении приезжих. Медиа стали доброжелательно комментировать борьбу с мигрантами. Например, летом 2013 г. даже большие государственные каналы уделяли большое внимание деятельности националистической инициативы «Щит Москвы», активисты которой устраивали рейды по общежитиям рабочих из стран Средней Азии, кончавшиеся порой драками и насилием [207] См., напр., http://www.ntv.ru/novosti/626441 . Параллельно выходили сюжеты про аналогичные предприятия полиции. И без того довольно острая проблема ассимиляции иммигрантов непропорционально сильно муссировалась СМИ.

В ходе кампании по выборам мэра Москвы, ставшей одним из самых ярких событий 2013 г., сложилась ситуация, при которой и действующий мэр Сергей Собянин, и его главный оппонент, один из оппозиционных лидеров Алексей Навальный, практически в равной степени апеллировали к ксенофобским настроениям и использовали националистическую риторику.

Национал-патриотическая, консервативная, клерикальная риторика все больше оформлялась в виде концепции российского «традиционализма». «Традиционные ценности» были взяты на вооружение правящей администрацией в качестве полуофициальной идеологии. В ходе ежегодного общения с журналистами 19 декабря 2013 г. Владимир Путин, рассуждая о роли идеологии в обществе и о «западных ценностях», заявил: «Без традиционных ценностей общество деградирует, и мы должны к ним вернуться и на базе этих ценностей двигаться вперед» [208] http://www.newsru.eom/russia/19dec2013/pressputin13.html#9 ; http://www.kommersant.ru/doc/2372037 . Он также признал, что речь идет о консервативной социально-политической доктрине.

Апофеозом нагнетания националистических настроений стали события в московском районе Бирюлево в октябре 2013 г. 10 октября там произошла трагедия: был убит местный житель Егор Щербаков. Это вызвало большой резонанс в районе, в котором находилась крупнейшая овощная база в столице. Она служила одновременно центром трудоустройства для огромного числа приезжих и источником криминала (как в силу теневого характера торговли, так и из-за коррумпированности местной полиции). Вскоре стало известно, что власти подозревают в убийстве азербайджанца Орхана Зейналова. Федеральные ТВ-каналы обсуждали случившееся в контексте национального вопроса.

Полиция спокойно отнеслась к попыткам националистических организаций проводить в Бирюлево агитацию за митинг протеста. Когда же он состоялся, группа радикально настроенных националистов спровоцировала настоящие беспорядки. Они разгромили овощную базу и избили несколько человек неславянской внешности. Полиция долгое время оставалась практически безучастной. Апофеозом истории в Бирюлево стал арест Охрана Зейналова, показанный всеми государственными телеканалами и превращенный в настоящее красочное шоу.

Телевизионные кадры демонстрировали, как десантники в масках валят на землю растерянного человека, вяжут его и, как мешок с картошкой, швыряют в вертолет, который улетает и приземляется прямо на Петровке, 38. Там обвиняемого с заломанными руками вводят в кабинет к министру внутренних дел Владимиру Колокольцеву, который отдает распоряжения относительно его судьбы и благодарит сотрудников спецподразделения, арестовавших Зейналова. Общее послание телевизионного сюжета было понятно: только мощные силовые структуры могут защитить граждан от криминала, иммиграции и других угроз. Но для этого им нужны соответствующие полномочия. Подспудно пропаганда оправдывала возросший уровень насилия и репрессивности в обществе.

Интересно, что, хотя в ответ на усиление националистических мотивов в государственной пропаганде общество откликнулось ростом ксенофобских настроений [209] По данным Левада-центра, уровень поддержки «русского марша» в Москве выросла с 14 % в 2006 г. до 40 % в 2013 г. http://www.levada.ru/01-11-2013/russkii-marsh-poluchil-odobrenie , численность ежегодного «Русского марша» 2013 г., организуемого радикальными националистами, оказалась сравнительно небольшой (меньше, чем в 2012 г. и существенно меньше тех показателей, которые прогнозировались). Механика национальной розни укрепляла режим и его репрессивные органы, а не активистские праворадикальные организации.

Самым явным признаком наступившей реакции стали политические репрессии. В первую очередь речь идет о громком политическом процессе, ставшем печально знаменитым под именем «Болотное дело». Оно было возбуждено по факту «массовых беспорядков» на Болотной площади в Москве 6 мая 2012 г. Первые аресты начались уже в мае-июне 2012 г. и продолжались до апреля 2013 г. Всего по делу проходят (по состоянию на декабрь 2013 г.) 29 активистов. Большая часть из них находится в СИЗО и тюрьмах, несколько человек под домашним арестом или под подпиской о невыезде. В том числе на скамье подсудимых оказались активисты, которых вообще не было на Болотной площади 6 мая 2012 г. В рамках «Болотного дела» были допущены вопиющие факты нарушения прав человека. Арестованным не предоставлялось необходимая медицинская помощь. Некоторые из них сталкивались с насилием со стороны тюремной администрации или сотрудников следственных органов, и почти все — с давлением и угрозами. Следственные органы и суды взяли откровенный обвинительный тон.