Фаттей Шипунов - Великая замятня

И стояла, как скала среди бушующего моря, Россия-Исполин.

В подтверждение тому расскажем еще раз, каково было «самочувствие» сельского хозяйства России в ту военную пору. В 1914 году, а он был неурожайным, валовой сбор зерновых составил более 4 миллиардов пудов, а ранее, в 1913 году, он даже превышал 5 миллиардов! «Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу» по итогам всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 года констатировало, что «размеры посевной площади 1916 года примерно на 20—25 процентов превышают площадь, необходимую для удовлетворения потребностей населения России... Россия обладает достаточными хлебными ресурсами, чтобы спокойно и уверенно смотреть на будущее: хлебные богатства России, при всех случайностях, вполне обеспечивают продовольствование ее населения и при необходимости могут служить предметом вывоза в другие страны». Шел третий год жестокой мировой войны, а сельскохозяйственная мощь России оставалась непоколебимой. Правда, ощущался недостаток рабочих рук, мобилизованных в армию. Да еще в Сибири скапливались залежи хлеба, который в европейскую Россию доставлялся с трудом, так как южносибирская железнодорожная магистраль, со строительством которой так спешил П. А. Столыпин, еще была не достроена.

По сельскохозяйственной переписи 1916 года всего по европейской России насчитывалось 15,7 миллиона хозяйств крестьянского типа и 111 тысяч хозяйств частновладельческих. В крестьянских хозяйствах жило 83,4 миллиона душ, а в частновладельческих— 2,3 миллиона. Всего крестьянствованием в этой части России, где проживало почти 87 процентов жителей, занималось около 85,7 миллиона душ обоего пола. Посевные площади в тех и других хозяйствах составляли 73,8 миллиона десятин, из них 64 миллиона — в хозяйствах крестьянского типа и 7,6 миллиона — в частновладельческих. Продовольственные хлеба занимали около 42,7 миллиона десятин: в крестьянских хозяйствах — 38,6 миллиона десятин, в частновладельческих — 3,9 миллиона. Следовательно, только около 9 процентов всех посевов продовольственных хлебов приходилось на частновладельческие хозяйства. В одном хозяйстве крестьянского типа в среднем имелось около 4 десятин посева, а в частновладельческом— 17. В первом хозяйстве имелось в среднем 5,3 души обоего пола, а во втором — 21,4.

В европейской России содержалось около 145 миллионов голов скота, в том числе в крестьянских хозяйствах — около 136 миллионов и в частновладельческих — не менее 8 миллионов, то есть около 5 процентов от всего поголовья скота. На крестьянское хозяйство в среднем приходилось 8,5 головы скота, а на одно частновладельческое— 72,3. Но вот что примечательно: в расчете на 100 десятин посева в первых хозяйствах содержалось 212 голов скота, а на таком же количестве десятин в частновладельческих— более 420 голов. Поэтому продуктивность посевных площадей в частновладельческих хозяйствах была почти в два раза выше, чем в хозяйствах крестьянского типа, иначе они не смогли бы содержать такое количество скота.

Все крестьянские хозяйства давали 1,5— 1,9 миллиарда пудов продовольственных хлебов в год, в том числе единоличные хозяйства — 300—350 миллионов пудов. Частновладельческие хозяйства поставляли 240—280 миллионов пудов в год. В целом частновладельческие и крестьянские личные хозяйства ежегодно обеспечивали 25—30 процентов всех продовольственных хлебов. Эти же хозяйства производили столько же и кормовых хлебов. Средние годовые излишки только продовольственных хлебов по России превышали 400— 440 миллионов пудов, из них Сибирь давала почти 100 миллионов пудов. А животноводство частновладельческих и крестьянских личных хозяйств производило до 30 процентов продукции, и тоже в основном товарной. Снабжение городов, промышленных центров, торговли жизненными припасами на внутреннем и внешнем рынках преимущественно поддерживалось именно этими хозяйствами.

По всей России, там, где земля перешла в личные руки крестьянина, всюду видны были сложные системы сельского хозяйства, как по отраслям — от скотоводческо-земледельческих к экологически-интенсивным, так и по условиям обеспечения урожайности — от лесопольной и переложно-травяной к навозно-промышленной. В частновладельческих хозяйствах, как уже говорилось, давно имела место не только улучшенная зерновая, но и плодосменная система земледелия. В хозяйствах личного крестьянского типа шел повсеместный переход от паровой зерновой и многопольно-травяной систем земледелия тоже к улучшенной зерновой и интенсивной плодосменной с севооборотами, включающими пары, хлеба, кормовые травы и корнеплоды. На севере при выгонной и паровой системах применялись не только 6—9-польные, но и 10—12-польные севообороты. А в средней полосе и на черноземном юге при плодосменной системе использовались тоже не только 7—9—10— 12-польные. но и 17—22- и даже 24-польные севообороты! А вот в хозяйствах крестьянского общинного типа все еще довлела 3—4-полка с парами, озимью и ярью.

Повсюду, там, где крестьянин нес нравственную ответственность за землю и продукты своего труда, будучи ее собственником, приживалось поистине сложнейшее экологическое хозяйство, которое включало в свой состав и полевое, и животноводческое, и пчеловодческое, и рыбное, и садовое, и лесное, и различное ремесловое. Одно хозяйство дополняло и восполняло экологически другое, отчего выигрывали в целом все системы хозяйства. А еще: в упомянутые системы земледелия входила как самый важный элемент пойменная и заливная луговая система земледелия, без которой вряд ли смогли бы существовать все остальные системы земледелия. Именно эта система земледелия и связанные с ней другие кормили не только население, расселенное вдоль многочисленных рек, но и весь народ российский. Она была как бы той кладовой жизненных припасов, откуда можно было их черпать, не опасаясь, что они иссякнут. Отсюда поступала основная часть луговых трав и, следовательно, навоза на все земли, связанные с пойменными и заливными. С этой же землей была тесно связана огородная система земледелия — основной поставщик овощей и огородных продуктов.

Россия вышла на рубежи великой аграрно развитой страны. Разнообразие ее систем сельского хозяйства, земледелия и севооборотов, гибкость их применения во времени и пространстве — все это создавало устойчивость земледелия к природным и историческим невзгодам, уверенность в завтрашнем дне. Природные невзгоды уже не наваливались чередой по нескольку раз в десятилетие, как это было в конце прошлого и в начале текущего века. Неурожаи и связанные с ними голодовки отошли в прошлое: с 1906 по 1916 год не было ни одного неурожая, хотя засухи в отдельные годы и стращали народ и землю, как то было в 1911 году.