Никита Кузнецов - Под флагом России

Наконец мы пришли в Мáсике 12-го января. Сведения здесь были совершенно определенные. Не было сомнения, что потерпевшая крушение шхуна и флаг — были наши военные. Кроме того, нам вручили протокол о выкинутой шлюпке в деревне Соя. Между тем в Отару японец говорил нам о шлюпке, выкинутой в Вакасякунай. Чтобы это могло означать? О той ли самой шла речь или о двух разных шлюпках?

Начальство в Мáсике приняло нас чрезвычайно радушно и старалось облегчить нам дальнейшее путешествие, доставив лошадей и предложив полицейского солдата в провожатые. Но не через 4 дня, как нам говорили в Отару, а через 10, мы достигли места Вакасякунай. Лошадей мы должны были бросить с первого же дня; они ежеминутно вязли в глубоком снегу, и мы теряли много времени, вытаскивая их. Не доходя 35 верст до Вакасякуная, мы встретили опять препятствие. Нужно было идти по берегу моря под отвесными скалами; в море опять разыгрался шторм, и идти берегом не было возможности, а в обходе никакой дороги не было. Пришлось просидеть два дня. На последней станции нас ожидали лошади и, наконец, 24 января мы приехали в Вакасякунай.

Еще издали увидели мы бесформенную груду обломков, даже мало напоминающую остатки судна. Подогнав лошадей, мы подъехали ближе к остову судна; прежде всего я бросился к подзору и ясно прочел «Крейсерок». Это была она, несчастная шхуна! Но, Боже мой, какую ужасную картину разрушения она представляла! Давно ли это было нечто живое, послушное и, казалось, ничего не страшившееся? А теперь!.. Шхуна целиком лежала, сваленная на бок, совсем на берегу, сажени 2 от полосы воды; фок-мачта удержалась при корпусе, грот-мачта была откинута на 10 сажен и далеко унесена на берег; весь левый борт разломан, внутри — никаких признаков переборок, кают, — все сплошь засыпано песком и снегом, ничего узнать нельзя. Вот здесь был вход в кают-компанию, здесь сидел я с М.Д. Филипповым, радостно увлекавшимся предстоявшим плаванием на парусной шхуне; это была его давнишняя мечта! Сколько тут разговоров шло о поимке воровских шхун, о призах, об исполнении возложенных трудных обязанностей!» Обнимая в последний раз Филиппова и выражая всему «Крейсерку» горячие пожелания счастливого плавания, думал ли кто из нас, что они все так скоро погибнут и такой ужасной смертью? Теперь, когда мы осматривали остатки бедного «Крейсерка», то самое море, безжалостно его истребившее, представляло зеркальную поверхность: ни зыби, ни прибоя... День был солнечный, небо синее, воздух прозрачный, до того прозрачный, что ясно обрисовывался остров Рейсири своим большим снежным конусом в середине и двумя маленькими по бокам. И небо, и море дышали миром и спокойствием, точно не они были причиной смерти и разрушения! Мы допросили сторожа домика в Вакасякунае, единственного свидетеля, видевшего шхуну еще на воде. Он рассказал, что 3 (15) ноября 1889 года, часов в 10-ть утра, увидел на горизонте плывущее в море тело, которое принял сначала за большого кита. Присмотревшись лучше, увидел, что это было судно, поваленное на правый бок; мачты его были в воде, шлюпок и людей на нем не было. В тот же день к вечеру судно прибило к берегу, и тогда он уже ясно рассмотрел, что это была парусная шхуна, очевидно иностранная, и что весь левый бок ее был разломан; попасть на судно он не мог, вследствие громадного прибоя, но хорошо заметил, что якоря были на местах, а шлюпок и людей не было. Через три дня прохожие принесли ему флаг, и через них же он дал знать полиции о случившемся. Выкинута шхуна так далеко на берег и в том положении, как она теперь — только 19 ноября (1 декабря) при сильном шторме. По словам сторожа, все начало ноября было страшно бурное и таких сильных штормов, как нынешней осенью, он не запомнит. Полицейский чиновник, прибыв на место, составил протокол, велел охранять спасенное имущество, но не решился без приказания свыше дотрагиваться до самого судна. Он слышал, что несколько севернее выкинуло труп и шлюпку, но так как это было в соседнем уезде, то составление протокола и осмотр на месте лежали на обязанности соседней полиции.

Ваканайский полицейский чиновник, узнав о выкинутом трупе, выехал на место с доктором; труп матроса Иванова был наполовину засыпан песком; его отрыли, и, констатировав, что смерть произошла от утопления и знаков насилия на теле не найдено, его предали земле. О шлюпке полицейский ничего не слыхал прежде, и только теперь, идя из Ваканая в Вакасякунай, навстречу к нам, он увидел выкинутую на берег шлюпку. Эта шлюпка не попала в протокол японских властей, вследствие того, что полицейский, осмотревший «Крейсерок», не переступил границы соседнего уезда, а полицейский северного Ваканайского уезда не дошел до шлюпки, вернувшись в Ваканай после осмотра трупа.

Принесло шхуну по направлению от SW или WSW; здесь течение идет на N и затем поворачивает в Лаперузов пролив от W к О, и насколько оно сильно и постоянно — можно судить по тому, что у деревни Соя, т.е. за 34 мили от места крушения «Крейсерка», выкинута еще одна шлюпка.

Ввиду оригинального распоряжения властей, не дозволивших касаться до чего бы то ни было внутри судна, я приступил к раскопкам внутри засыпанного песком и обломками корпуса шхуны, а доктор Бунге пошел к трупу матроса Иванова для производства медицинского осмотра. Я ожидал, что найду, если не трупы, то, может быть, что- нибудь из вещей команды или офицеров, что-нибудь, напоминающее присутствие людей... Копался я до самого вечера и нашел: три патрона пушки Энгстрема, много балласта, кухонный нож, ножницы и больше ничего. Мне показали, в каком положении найдены были на шхуне уцелевшие якоря и пушка.

Рассказ сторожа, оба неотданные якоря, поваленные мачты, обрывки парусов — ясно доказывали, что несчастная шхуна «Крейсерок» потерпела крушение в открытом море. По словам местных жителей, помимо жестокого шторма, дувшего в начале ноября, был еще и большой мороз.

Мы были почти уверены, что из людей в живых никого не осталось, так: как сами прошли весь западный берег Хоккайдо, а с островами поддерживается постоянное сообщение и о спасенных иностранцах было бы известно властям, но мы не могли отрешиться еще от смутной надежды отыскать что-нибудь на островах, тем более, что направление, откуда принесена была шхуна, указывало на прохождение ее мимо южной части Рейсири. Но прежде нужно было посетить Ваканай, самую северную большую деревню Хоккайдо вблизи от мыса Соя, куда тоже была выкинута шлюпка, и на другой день, 26-го января, мы пустились в путь. По дороге мы нашли несколько частей светового люка, бочку и вышеупомянутую шлюпку. Я узнал в ней четырехвесельный капитанский вельбот с «Крейсерка». Немного дальше была могила матроса Иванова; он, видно, искал спасения на этой шлюпке.