Игорь Дьяков - Лето бородатых пионеров (сборник)

С 1992 года я работаю в исключительно независимой печати, и если совершат ошибки, то это были мои ошибки. Совершенные практически независимо от внешних факторов. Издательство «Русское Слово», первые номера «Атаки», редактирование некоторых книг, газета «Империя».

Можно вспомнить много экзотических моментов. Например, хождение в прокуратуру, где нам под угрозой статьи 74 («разжигание… свержение») всячески угрожали за продолжение издательской деятельности, а после этого мы шли в типографию, расположенную неподалеку, чтобы сдать в печать следующую книгу. Можно вспомнить, как открывались железные ворота – минута в минуту – ворота, которые не должны открываться, мы врывались туда на машине, чтобы так же стремительно вырваться на свет Божий, но уже с тиражом. Неизгладимое впечатление произвел и обыск 10 апреля 1995 года, под угрозой все той же статьи. (Преследование началось по инициативе кондорообразного академика Кудрявцева, по-моему, одного из авторов Конституции). Типографщики, распространители, читатели, в отличие от интеллигентских недоумков, проявляли искреннюю готовность понять Джефферсона.

Но сейчас я хочу порассуждать о проблемах независимой патриотической печати в целом.

Источники финансирования газеты – это 4 тысячи долларов, полученных от американской организации, финансировавшей некий Фонд по защите вкладчиков, куда я был приглашен быть связным с прессой. Деньги эти я счел нужным тратить, грубо говоря, на антиамериканскую (она же прорусская) деятельность. Кроме того, были редкие, но порой внушительные для такого издания вспомоществования друзей. Один раз передали 1000 долларов, – это был период, когда я смог платить гонорары. Был случай, когда 200 долларов вручил мне случайный прохожий читатель, – бывает в нашей жизни и такое. На 20 номеров ушло примерно 6 тысяч долларов. Вернулось от продаж – не больше трех. В целом – баланс. Говорю это ради чистоты эксперимента, хотя если выпускаешь газету – говорят, на деньги МОССАД, не выпускаешь – трусишь.

Весь процесс от верстки до разгрузки и распространения обеспечивал в одиночку. Так длилось два года.

… С тех пор, как достроили новое здание на Лубянке (помните, подъемные краны были еле видны из карьера под «фундамент»?) – терзает вопрос: как бы невольно не сделать что-либо угодное режиму. Вопрос не праздный. Охота на русскую мысль идет продуманная и изощренная. Ощущение мишени в тире.

Были предложения о некоем альянсе (Н. Лысенко, Борис Миронов, Бабурин-Павлов, Славянский Собор, сейчас – некая грандиозная организация новая, но, чую, лужковская). Или отказывался, или отказывали, хотя не настаивал и не жалею.

Зачем я ввязался в это дело? Частично ответ дают подзаголовки номеров «Империи»: «Объединить лучших», «Газета агрессивного созерцания», «Газета неприкрытого антифашизма».

Небо говорит только с Россией, хотя Россия, кажется, отвечает все тише и невнятней. Русский дух существует в параллельной плоскости ко всему, что связано с нашим прозападным режимом. Но русская мысль, исходящая из разных источников, частенько функционирует также параллельно. Параллельные миры никак не соединяются, но есть геометрия Лобачевского. И в области духа.

Хотя, по самому большому счету, объединить людей может только церковный приход, в реальной жизни секуляризированного общества, причем на грани его гибели, как мне казалось, нельзя оставлять и частных попыток. За два года удалось соединить людей и концепции; людей, лично едва ли не ненавидевших друг друга, концепции – дополняющие друг друга.

Мое кредо – Русский Синтез. Наитие. Когда подтекст и общий вектор может понять только человек с русским менталитетом. Это является и функцией конспиративной: линейность нам заказана – вычислят и отловят по расчетной скорости и ломовому маршруту. «Мы будем одновременно ругать Сталина и Гитлера в одной статье», – встревоженно цитировали враги одну из наших статей.

Еще цель – разгадывание провокаций и предупреждение о них. Сверхцель. По определению, ее может добиться только независимое от специнтриганства издание. Из свежих примеров – «многоходовка» Макашов – Илюхин – Старовойтова, которая пахнет большой провокацией против русского национализма. Неуместная восторженность или несдержанность этих персонажей – не исключаю – просчитана.

Еще цель – обсуждать главные темы, а не те, что подбрасываются Агитпропом. От этого теряешь читателя, но и не нужен читатель, падкий на рекламу, пусть даже такого рода. Несамостоятельность мысли означает крах интеллекта, потерю национального лица.

Одним из приемов уклонения от провокаторства является отход от дубового патриотизма, с вкраплением нового стиля, в частности, «королевского юмора». Знали бы вы, как бесились ура-патриоты, члены «патриотических» лож, когда «Империя» отходила от накатанной сусально-негодующей колеи!

Что касается фашизма, то т. к. определения ему нет и быть не может, кроме как у Муссолини, но под ним наше крайне необразованное и падкое на штампы общество просто подразумевает все самое плохое, то я твердо убежден: фашизм – это демократия (от древнегреческих полисов до бомбежек Сербии и Ирака). Демократия противоречит законам иерархии Божеской, человеческой, Природной. Она низводит человека до арифметического ничто. Она создает условия концентрации самой отпетой сволочи на самом верху. Поэтому можно назвать «Империю» газетой антифашистской. (Замечу в скобках, что советские идеологи долго ломали голову, чтобы преодолеть абсурд: «Национал-социалистическая Германия напала на социалистическую Россию».)

Когда перед нами машут обухом преследований за «фашизм», это означает одно: от нас хотят отрезать объективно положительные элементы опыта довоенной гитлеровской Германии, неизбежные к применению, если мы хотим добра своему многострадальному Отечеству.

«Империю» можно также назвать газетой, жестко направленной против антисемитизма: я против бомбежек Ирака, поддерживаю справедливые требования народа Палестины на все территории «Израиля». Что касается до лиц так называемой «еврейской национальности», то давно доказано, что это – болезнь, и ее носителей в основном можно только пожалеть, естественно, стараясь не заразиться.

Как на стыке наук происходят открытия, так и на стыке концепций возможны прорывы. А именно на некий прорыв можно надеяться в потерпевшей поражение России.

В этом смысле меня не интересует тиражи. Отклики и диалог достаточно живой и география его – от Подольска до Парижа.

Опыт прошлой работы дал немало авторов и источников, не вхожих в официоз, в том числе «патриотический», на счету которого – попадания во все и всяческие «волчьи ямы», вырытые врагами России и русских.