Эксперт Эксперт - Эксперт № 38 (2014)

Как рассказал директор по развитию торговой марки Кэмпбелл Скотт, в разработку конструкции вложено 350 млн долларов. 90% всех деталей и компонентов разработано специально для этой линейки, продолжительность лабораторных и полевых испытаний в самых разных условиях (от Аризоны в США до Лусаки в Замбии) составила 36 тыс. часов. Основные рынки сбыта этих тракторов — традиционные для Франции зоны влияния — Африка и Ближний Восток, а также Турция, некоторые европейские страны.

О поставках этих моделей на российский рынок речи пока нет. Большую часть продаж импортной техники у нас составляют комбайны и тракторы от третьего класса (190–400 л. с.), их приобретают крупные успешные хозяйства, располагающие средствами на покупку современной и эффективной техники. Остальные сельхозпредприятия, особенно небольшие хозяйства — основные потенциальные покупатели небольших тракторов, используют что придется. По экспертным оценкам Юрия Зябкина, коммерческого директора СП АГКО РМ, в составе парка сельхозтехники у нас только 20% — импортные машины западных брендов. Остальные 80% — это та отечественная (включая белорусскую) техника, которую закупают для обновления парка крепкие середнячки, используя госпрограммы субсидирования. Наконец, на поля выходит и совсем старая, порой еще советская, техника, которая эксплуатируется по 15–25 лет. Небольшие отечественные сельхозпроизводители стремятся минимизировать расходы, и для них цена является решающим фактором, даже несмотря на то, что потери урожая при использовании устаревшей техники могут достигать 20–25%. Импортный трактор дороже белорусского того же класса мощности на 20–30%. «Из импортной техники мы покупаем только мощные тракторы, аналоги которых в России просто не производятся, — рассказывает Сергей Антипов, заместитель директора хозяйства “Заря” (Тульская область). — Если же речь идет о небольших тракторах, то это, конечно, МТЗ — продукцией Минского тракторного завода мы пользуемся не один десяток лет. Эту технику мы знаем, наши механизаторы могут ее быстро починить, запчастей на складе много. Она подходит для нашего навесного оборудования. Ну и чуть ли не самый важный фактор — цена. Мало того что наши тракторы значительно дешевле, так на них еще можно получить субсидирование, либо федеральное, либо региональное, плюс лизинговые программы. Покупать же импортные тракторы за свои средства — так мало кто может вытащить из оборота сразу несколько миллионов. Банковские кредиты без субсидий вообще неподъемны».

Завоевать рынок западные бренды смогут лишь тогда, когда их техника станет местной — местная сборка с высокой (свыше 50%) локализацией позволит ей участвовать в лизинговых программах с госфинансированием. Практически все западные бренды активно развиваются в этом направлении. Есть сборочное производство у компаний New Holland, Claas, а John Deer на своем оренбургском предприятии по некоторым видам техники уже превысил 50% локализации. Группа АГКО, куда кроме Massey Ferguson входит еще ряд мировых брендов, создав СП с «Русскими машинами», уже начала собирать ряд моделей на заводе в Голицыне. По некоторым видам техники локализация здесь составила около 30%, для того чтобы достичь 50%, понадобится не меньше трех лет. Тогда и шансов зайти на рынок с небольшими тракторами станет гораздо больше.

Президент Владимир Путинпредложил группе «Евраз» вернуться к идее строительства в Якутии металлургического завода на базе железорудного проекта «Тимир». Предлагается рассмотреть этот вопрос, как только «замаячит свет в конце металлургического тоннеля».

Таким образом Путин напомнил бизнесу о стратегической важности освоения Дальнего Востока. Российские компании и сами проявляют огромный интерес к развитию ресурсов региона. Десятки анонсированных проектов способны запустить маховик экономического роста на несколько десятилетий. Однако все эти проекты упираются в одно — отсутствие инфраструктуры — железных и автомобильных дорог, аэропортов и электросетей. Теоретически, бизнес способен возвести все необходимые объекты за свой счет, но это сложно из-за сроков окупаемости проектов (если она есть) и из-за дороговизны кредитов. Раньше проблему компании решали с помощью дешевого заграничного финансирования. Но санкции, наложенные ЕС и США, грозят вылиться в полное или частичное закрытие рынков капитала. А это может привести к тому, что развитие востока России начнет пробуксовывать. И даже те компании, которые сегодня чувствуют себя неплохо, рискуют столкнуться с проблемами уже в ближайшем будущем.

Поэтому, чтобы реализовать планы по развитию восточных территорий, государству придется либо строить инфраструктуру за свой счет, либо решать проблему дороговизны кредитов и в принципе длинных денег.

Почем руда?

Один из активных игроков на дальневосточном направлении — «Евраз». В 2013 году он приобрел у «Алросы» 51% акций «Тимира». Совместное предприятие нацелено на разработку железорудных месторождений (Таежное, Десовское, Тарыннахское и Горкитское) в южной части Республики Саха. Суммарные запасы железной руды четырех месторождений составляют 3,5 млрд тонн.

Первая фаза проекта «Тимир» включает разработку Таежного. Месторождение находится в 150 км к северу от Нерюнгри, относительно недалеко от инфраструктурных объектов — железной дороги, асфальтированного шоссе и электросетей. На первом этапе, который завершится в 2017 году, «Евраз» совместно с «Алросой» планирует построить Таежный горно-обогатительный комбинат. Его руда должна покрыть потребности Западно-Сибирского металлургического комбината (ЗСМК). Инвестиции в первую стадию проекта оцениваются в 180 млн долларов, а полное освоение месторождения — в 1,9 млрд долларов.

На бумаге проект выглядит неплохо. По данным «Евраза», себестоимость тонны руды составит 70 долларов за тонну. При цене на руду в 83 доллара в портах Китая Таежное обещает дать 13 долларов дохода на каждую добытую тонну. Плюс экономия 20 долларов с тонны на перевозках. Итого 100 млн долларов балансовой прибыли в год на 180 млн долларов вложений.

Для разработки Таежного «Евраз» ищет проектное финансирование, а это значит, что кредитором выступит российский банк, вероятнее всего, ВЭБ. Сам «Евраз» сейчас занимает на рынке под 10,5–11% годовых — именно такую доходность обещают облигации компании. Предположим, что на создание инфраструктуры Таежного месторождения потребуется три года, а финансирование будет выделяться равными траншами под те самые 10% годовых. В итоге на третий год реализации проект дорожает до 216 млн долларов. А чистая рентабельность активов после уплаты налогов падает с 44 до 30%. Однако самое главное — сроки. Если реализация проекта сдвинется на один год по не зависящим от компании причинам, например затянется стадия строительства подъездных путей или подключение к электросетям, то прибыльность Таежного месторождения опустится до 25%. Затянется на пять лет — до 22%. Вроде бы и это неплохо. Однако цены на руду подвижны — с начала года они опустились на 38% и только за последний месяц — на 12%. Если падение цен на руду продолжится, например до 70 долларов за тонну, а именно такой прогноз дал Альберто Кальдерон, глава по корпоративному развитию крупнейшей в мире горнодобывающей компании BHP Billiton, то выгодность проекта «Тимир» выглядит сомнительной. Чистая рентабельность после уплаты процентов по кредитам и налога на прибыль падает к отметке 10%. К счастью, вряд ли «Евраз» будет руководствоваться такими расчетами: для компании проект «Тимир» — стратегически важный, он позволяет снять зависимость ЗСМК от сырья конкурентов — «Северстали» и «Мечела», и, скорее всего, Таежное вступит в строй.