Дэвид Хоффман - Олигархи. Богатство и власть в новой России

Хотя Ходорковский сумел сыграть банкрота для немецкого банка, вскоре дела ЮКОСа резко пошли в гору. Цены на нефть снова начали расти, и к концу 2000 года ЮКОС имел в своем распоряжении 2,8 миллиарда долларов наличными. Если бы банки-кредиторы проявили чуть больше терпения, они, вероятно, смогли бы вернуть свои 236 миллионов долларов. Но они оказались слишком слабовольными. Ходорковский хитростью выманил у них их долю успешной нефтяной компании.

Крутые меры приносили Ходорковскому дивиденды {581} .

От кризиса, поразившего российскую экономику, пострадали все участники событий тех лет — Анатолий Чубайс, молодые реформаторы, Борис Березовский, олигархи и постоянно болевший Борис Ельцин. Пережитые потрясения мало что оставили от их былого блеска — возмущенные и обеспокоенные жители России относились к ним теперь с подозрением. Экономический кризис оставил после себя политический вакуум. Вопрос “преемственности власти”, о которой говорил Березовский, оставался нерешенным. Очевидного преемника Ельцина не было.

Но Юрий Лужков прочно стоял на ногах. Никто не мог обвинить московского мэра в увлечении легкими деньгами и ГКО, охватившем всю страну. Репутация Лужкова не пострадала в результате кризиса, имевшего тяжелые последствия для города, и особенно для нового среднего класса.

30 сентября во время пребывания в Лондоне Лужков впервые намекнул, что будет баллотироваться на пост президента. Обращаясь к журналистам на пресс-конференции в российском посольстве, Лужков сказал, что хотел бы пока оставаться мэром. Но, осторожно добавил он, “если я увижу, что кандидаты на пост президента не обладают необходимыми качествами государственных деятелей, чтобы гарантировать стабильность и прогресс России, я приму участие в президентской гонке”. Услышав эти слова, я сразу понял, что Лужков решил участвовать в выборах. Возможно, он пришел к выводу, что позиции других претендентов были подорваны кризисом. Владимир Евтушенков, руководитель конгломерата “Система” и самый влиятельный бизнесмен в делах города, негласно поддерживал устремления Лужкова. Евтушенков был главной движущей силой, стоявшей за созданием канала ТВЦ, телевизионного канала империи Лужкова, который мог стать одним из ключевых элементов президентской кампании. Хотя транслировавшиеся на ТВЦ передачи были безнадежно скучны, канал быстро приобретал самое современное вещательное оборудование в стране и щедро выделял часы эфирного времени на лакейские интервью с Лужковым. Еще одним признаком амбиций Лужкова стало формирование политического движения “Отечество”, которое возглавил сам Лужков. К работе в нем привлекались политические консультанты. Как сказал мне Евтушенков, ему казалось, что Лужков сможет провести успешную кампанию под лозунгом преобразования России, подобного тому, как он изменил Москву. “Я считал, что у него имеется шанс, исторический шанс, и он должен был воспользоваться им”, — сказал Евтушенков.

Лужков задумался об участии в президентской гонке в то время, когда в российской политике образовался вакуум власти. Ельцин болел, его власть в значительной степени подорвал экономический кризис, и он не выбрал себе преемника. Олигархи, особенно Березовский, были обеспокоены тем, что могут лишиться доставшихся им фантастических богатств и собственности. Особенно их беспокоило то, что после следующих выборов из-за отсутствия альтернативы в Кремль придет Лужков и распространит московскую модель на Россию. Им не нравилась модель Лужкова, при которой он был боссом, а они — просителями. Но Кремль — Ельцин, его аппарат и близкие к нему олигархи не знали, как заполнить вакуум власти. Через несколько месяцев после падения рубля они испытывали неуверенность, страх и растерянность.

У Лужкова имелись свои недостатки. Баллотируясь на пост президента в России, необходимо было обладать определенными чертами характера, быть борцом и политиком, подобно Ельцину постоянно думать о власти. Лужков не был таким политическим деятелем. Он считал себя “хозяином”, которому необходимо было участвовать в политике для достижения хозяйственного успеха, для получения тактического преимущества. Лужков создал в Москве систему, отвечавшую его собственным интересам, политическую машину, не допускавшую конкуренции с его властью. Он получал высокие оценки в ходе опросов общественного мнения, его хвалили в газетах. Нет сомнения в том, что он действительно пользовался популярностью и всегда был хорошо защищен. Выйти на национальную политическую сцену для Лужкова значило выйти за пределы Москвы, покинуть территорию, которую он контролировал, и оказаться на новой, незнакомой территории.

Лужков попытался сделать это, но уже с самого начала каждый шаг давался ему с трудом. Ему следовало бы заручиться поддержкой Ельцина или, по крайней мере, держаться подальше от непредсказуемого президента и его ближайшего окружения. Вместо этого Лужков тут же направил свои орудия на Ельцина и открыл огонь, заявляя, что Ельцин не может оставаться президентом. Когда в октябре из Кремля поступило сообщение, что у Ельцина бронхит и он находится в загородной резиденции под Москвой, Лужков сказал: “Короткая болезнь — это одно, но если человек не может работать и выполнять свои обязанности, то нужно найти силу и смелость, чтобы сказать об этом”.

Лужков и Ельцин в прошлом были союзниками. В годы перестройки Ельцин выбрал именно Лужкова из множества московских чиновников. Лужков был на стороне Ельцина в 1993 году во время конфронтации с парламентом; они вместе участвовали в предвыборной кампании 1996 года. Но теперь Лужков с головой погрузился в конфликт не только лично с Ельциным, но и с президентским окружением, группой, к которой примыкал Березовский. Их ожидало гораздо более ожесточенное сражение, чем мог себе представить Лужков. В тревожной обстановке начала 1999 года произошло несколько событий, испугавших ближайшее окружение Ельцина, в том числе Березовского. В результате Лужков попал в список врагов Кремля. И люди, близкие к Ельцину, решили лишить Лужкова возможности стать его преемником.

В то время Березовскому снова пришлось перейти в оборону. На этот раз его противником оказался премьер-министр Евгений Примаков. Примаков был закаленным боевым конем еще в советские времена. Его экономическая политика начала 1999 года заключалась в сохранении статус-кво, что привело к периоду относительного спокойствия после суматохи кризиса. Но в отношении Березовского Примаков проявлял меньше сдержанности. Он сразу взял след и начал преследовать олигарха. Когда Дума утвердила решение об амнистии, освободив 94 000 заключенных, Примаков заявил на заседании кабинета министров, состоявшемся 28 января 1999 года: “Мы освобождаем место для тех, кого собираемся посадить, — людей, совершивших экономические преступления”. Через несколько дней сотрудники прокуратуры и вооруженные люди в камуфляже и черных масках совершили рейды на компании Березовского в Москве — штаб-квартиры “Сибнефти” и офис “Аэрофлота”. Смысл происходившего был ясен: началась охота на Березовского.