Вячеслав Рыбаков - Руль истории

Когда ход истории прижимал страну, как к глухой стене, к пределу роста, конфуцианские добродетели становились формальностью — пока в анфиладе династийных циклов не открывалась следующая дверь.

Попробуем теперь применить ту же методику анализа к России.

Какая особенность нашей страны, обусловленная ее положением в Евразии, бросается в глаза прежде всего? Другими словами — какие «общие дела» настойчивее всего навязывала и продолжает навязывать России ее география?

Иногда говорят: прежде всего бросается в глаза то, что Московия исходно почти вся расположена в зоне рискованного земледелия. Спору нет, короткое лето оказывает воздействие на привычки хлеборобов, на их систему ценностей и мотиваций. Но вот, скажем, Скандинавия — тоже не в тропиках, а о такой свирепой и тяжкой централизации, как у нас, о бюрократических спрутах, стремящихся чуть ли не в каждую горницу и в каждый хлев запустить по присоске, там и слыхом не слыхивали.

А почему?

Посмотрите на карту открытыми глазами — и сразу поймете, почему.

Скандинавия, при всей сравнительной суровости климата — как у Христа за пазухой упрятана морями со всех сторон. Сушей туда можно попасть разве что через скалистую тундру заполярья — а найдите мне храбреца, который ради завоевания богатых только на птичьи базары фиордов махнул бы с панцирной пехотой, с рыцарским ополчением, со всякими там рейтарами и уланами, с тяжеленными бомбардами своими обходным маршем из теплой утоптанной Европы сначала в карельские болота и пустоши, потом в Лапландию, где свободой маневра обладает разве лишь старый красноносый Йоулупукки… Попробовал бы он пересадить бравых шевалье и кабальеро на оленей! А иначе — только с помощью флота. Но во-первых, надо иметь флот, а во-вторых, массированный десант — крайне редкое и неоднозначное удовольствие с непредсказуемыми последствиями.

Чем была бы Британия без ее естественного крепостного рва — Ла-Манша? Чем была бы Италия без Альпийского редута? Испания без Пиренейской стены? Германия без еще в римские времена спасшего ее от романизации, и спасавшего еще много от чего Рейна?

Вся политическая жизнь Западной Европы была с самого начала сегментирована ландшафтом. Все ее значимые государственные границы повторяют ее природное членение. Они прочерчены по естественным укреплениям. Стоило кому-то в порыве надежд и во хмелю побед прочертить иначе, и в считанные десятилетия новые войны аннулировали неуместную, неумную границу, вновь перетаскивая ее туда, где торчит, течет или бушует штормами хоть что-нибудь, способное естественным образом затруднить, а то и вовсе пресечь марш настырной пехоты и лихие наскоки конницы.

Наполеону, чтобы начать операции в Италии, пришлось для начала перевалить через Альпы, и этот редкостный маневр сам по себе считается чудом военного искусства и войсковой выучки. А вот до Москвы двунадесять языков дотопали, ни разу не встав на четвереньки. Будь у нас где-нибудь неподалеку от Смоленска хоть завалящий Сен-Готард, глядишь, и Бородинская битва не понадобилась бы, и Москва осталась целехонька.

Русь ничем ниоткуда не прикрыта. Разве что Ледовитым океаном — от моржей да белых медведей. Она непоправимо зажата на своем неоглядном плоском просторе между изначально опережавшими ее организационно и экономически, а зачастую и технически главными центрами силы евразийского мира: фанатично крестоносным (от тевтонцев до «юнкерсов») Западом, всегда стремившимся навязать свою идеологию, и по-детски жестоким, безо всяких идейных изысков, а просто охочим до рабов и яхонтов Востоком.

Это положение не изменилось и по сей день.

Неизбывным, окаянным «общим делом» Руси были ее отчаянные оборонные усилия. Ее своеобразная центральная власть и бюрократия прежде всего были порождены необходимостью нескончаемо отстаивать и утверждать себя. Осознав себя самостоятельным очагом человеческой жизни, который не хочет и не может превратиться в задворки иных очагов и раствориться в них, ибо там ЖИВУТ ИНАЧЕ, Русь, Московия, Россия выбрала тем самым судьбу многовекового предельного перенапряжения ресурсов, экономики и культуры ради самосохранения.

Военное дело имеет свою логику. Одной из элементарных истин стратегии является необходимость борьбы за предполья. Они — хоть какая-то замена отсутствующим естественным преградам, которых не было, нет и никогда не будет. Если нельзя поставить на пути вражеского вторжения препятствий — можно хотя бы отодвинуть от сердцевины страны, от колыбели народа, тот рубеж, где очередному вражескому вторжению путь преградит наш первый эшелон. И уж пределом мечтаний является дойти до каких-нибудь гор или какого-нибудь моря, чтобы поставить их между собой и привыкшим к легким набегам соседом. Поэтому почти после каждой военной победы границы Московии оказывались еще чуть подальше от Москвы, и еще чуть подальше, и еще…

По-православному совестливо относясь к тем, кто оказался внутри этих раздвинутых границ, Россия никогда не считала присоединенные или завоеванные окраины колониями. Наоборот, старалась по мере собственных русских сил и представлений сделать так, чтобы этим окраинам стало хоть немного, но лучше, чем было. Живите, как жили, помогайте, если захотите и сможете, и только против целостности государства не бунтуйте — а мы вас за то и накормим, и обогреем… Особенно это стремление проявилось в советское время: строились школы, дороги, заводы, обеспечивались рабочие места, создавалась местная письменность и лучшая в мире — на ту пору — система здравоохранения [15] Богоизбранные американцы на торжествах по случаям заключения с индейцами мира после стычек дарили коренным жителям материка одеяла, зараженные оспой. Русские поработители, ведомые параноиком и садистом Сталиным, ликвидировали оспу, холеру, чуму на всем подвластном им пространстве Евразии. На котором теперь, между прочим, то тут, то там снова то оспа, то чума… Кто подарил нам одеяла? , национальным талантам все дороги были открыты… Именно поэтому нынешние независимые лидеры вынуждены так нагнетать русофобию. Ведь жизнь подавляющего большинства населения национальных республик после распада Союза стала принципиально хуже [16] Отдельный случай — Прибалтика. Но уж очень старательно и безоглядно приголубила ее Европа. При всей своей юродивой демократичности в мелочах — по крупному-то поддерживает не то что прибалтийский бизнес, а и прибалтийский нацизм воспринимает как милую шалость капризного, но любимого дитяти. . И если не возненавидеть кровавых русских поработителей — становится вообще непонятно, на кой ляд эта независимость сдалась. Не скажешь ведь в открытую, что нужна она лишь национальным элитам, желающим самодурствовать и мародерствовать без оглядки на порой слишком уж интеллигентную Москву…