Иван Неручев - Большой вопрос

Я с удовлетворением должен отметить, что именно так решаются эти вопросы в нашей советской художественной литературе. Вспомните «Ивана Ивановича» — замечательную книгу Антонины Коптяевой, талантливый роман, справедливо удостоенный высокой награды — Сталинской премии.

Вы, конечно, помните, граждане судьи, как поступила Ольга Павловна, жена Ивана Ивановича, разлюбив мужа и полюбив инженера Таврова. Она не стала лгать, двурушничать, метаться между двух огней. Она поступила честно, четко определила свое дальнейшее поведение — бросила мужа и ушла к любимому. Вы помните, как первоначально был воспринят этот шаг окружающими — плохо, очень плохо. Думали, что Ольга Павловна поступила легкомысленно, поддалась мимолетной страсти, недостаточно проверенному увлечению мало известным ей человеком. А когда убедились, что Ольга Павловна во власти серьезных чувств, во власти пламенной, всепокоряющей любви, — отношение к ней изменилось. Соединясь с любимым человеком, Ольга становится полноценным человеком: она — сотрудник газеты, автор книги, общественница!..

Я считаю, что писательница правильно решила семейный конфликт — правильно, гуманно, целеустремленно. Писательница показала, как поступить женщине, которая однажды ошиблась в выборе спутника, — ошиблась, но ищет здорового выхода.

Я уверен, граждане судьи, что вы точно так же поступите с «героиней» сегодняшнего дела, с моей доверительницей: вы удовлетворите ее иск, избавите ее от нелюбимого человека и тем самым дадите ей возможность навеки связать свою судьбу с другим, любимым человеком. Это надо сделать еще и потому, что истица и нынешний ее муж буквально ничем не связаны: взаимной любви нет, детей нет, оба работают, а потому материально не зависят друг от друга. Правда, жаль перечеркивать пять лет совместной жизни. Но ничего не поделаешь! Такова жизнь, неотвратимые ее законы… Будет лучше, если прошлое останется в памяти как нечто хорошее и дорогое. Хуже будет, если прошлое померкнет, будет осквернено теми или иными недоразумениями, ссорами, враждой. Пока этого нет, и очень хорошо. Больше того, здесь, в суде, истица предложила Соколову свою дружбу, — она всё еще продолжает уважать его как хорошего человека.

Я спрашиваю: почему бы ответчику не принять этого предложения? Оно разумно, оно способно в какой-то мере смягчить, особенно на первых порах, остроту переживаний. Не надо забывать великолепной народной мудрости: «Насильно мил не будешь». Перестал быть милым, сделай так, чтобы не стать постылым человеку, который всё еще дорог тебе, которого ты всё еще любишь. Постарайся сохранить хорошие отношения с любимым тобою человеком; сохрани их даже в том случае, если ты больше не пользуешься взаимностью.

Никакого насилия над святым чувством любви!

Полная свобода любви в нашей Советской стране!

Вот, пожалуй, всё, что я хотел сказать в защиту интересов моей доверительницы, в защиту любви.

Позвольте же выразить уверенность в том, что наш советский суд, самый справедливый в мире суд, поступит по-советски мудро, в полном соответствии с требованием нашего закона. Прошу вас, граждане судьи, расторгнуть брак супругов Соколовых.

Вдумайтесь только, товарищи судьи, что предлагает вам, что проповедует здесь мой противник по процессу. Обратите внимание на его доводы, на их теоретическое обоснование.

Если очистить речь адвоката Добровольского от всякого рода словесных украшений, мы получим довольно-таки опасный рецепт: все браки, где одним из супругов утрачена любовь, при отсутствии у них детей (а может быть и с детьми, я не понял этого), — такие браки не могут рассчитывать на охрану нашего закона, их надо расторгать по первому требованию заинтересованной стороны.

Этот рецепт находит свое подкрепление — что верно, то верно — в романе Коптяевой «Иван Иванович»: тут полное совпадение взглядов юриста и писателя, взглядов одинаково неверных и, я бы сказал, одинаково вредных.

Позвольте в таком случае и мне сказать свое слово в защиту любви, не вообще любви, а любви моего доверителя — Андрея Прохоровича Соколова.

Пять лет назад супруги Соколовы связали свою судьбу по любви и сумели ее сохранить в течение пяти лет. Это признала сама истица и ее поверенный, который и в этом вопросе не удержался от противоречия: признал любовь и тут же переименовал ее в увлечение. Нет, товарищ Добровольский, это была настоящая продолжительная любовь. Это были не два-три месяца, а пять лет жизни под одной кровлей… И всё это время супруги жили хорошо. Лишь в последние месяцы их жизнь почему-то пошатнулась, дала трещину. Действительно, почему? Не потому ли, что некий Константин Строгов оказался человеком шатких моральных правил: бесцеремонно вторгся в чужую семью? Кстати, тут-то как раз и может быть увлечение, а не любовь. Истица на мой вопрос ответила, что полюбила Строгова совсем недавно. Я, откровенно говоря, не представляю, как можно всерьез говорить о любви при столь ничтожном сроке знакомства, как не стыдно ради такой скороспелой любви идти в суд и требовать разрыва с человеком, которого любила пять лет! Что это такое? Откуда взялась эта «любовь с первого взгляда»?

Характерно, что истица не привела нам, товарищи судьи, ни одного серьезного довода в обоснование своего требования о разводе. Разные с мужем профессии… Она ничего не понимает в его работе, он — в ее. Ну и что из этого? Разве это такой порок, из-за которого надо расходиться? И еще: муж, видите ли, слишком, увлечен своей работой и мало интересуется ее делами; даже как-то насмешливо сказал: «Текстиль — это мура… То ли дело электротехника»… Какое преступление! Вы лучше скажите откровенно, истица, что случилось? Что понудило вас на этот опасный шаг? Вы же сами отлично понимаете, что приведенные доводы никуда не годятся. Недаром ваш поверенный не воспользовался ими в своей блестящей речи. Недаром он предпочел этим вашим доводам ссылку на вашего якобы двойника из романа Коптяевой — на Ольгу Павловну.

Позвольте, товарищи судьи, дать краткую оценку этой ссылки моего противника.

Я категорически не согласен, что Анна Соколова, доверительница моего противника, духовно близка Ольге Павловне. Нет, Соколова представляется мне чище, нравственнее, принципиальней. Она в одном близка Ольге Павловне… в желании уйти от мужа. Однако и тут есть существенная разница: знакомство ее с Константином не случайное — оно возникло и развивалось на основе общих производственных интересов. Это несравненно лучше, чем случайное знакомство в пути, чем тайные встречи у нравственного уродца Павы Романовны, жены бухгалтера из того же романа.