Владислав Шумский - Трупные пятна сионизма

Есть немало веских доказательств полагать, что Стерлигов - либо совершенно не годящийся на роль лидера человек, либо лазутчик, специально засланный в русское национально-освободительное движение. А заслать его могли только антирусские сионистские силы. Больше сегодня некому! При всех моих усилиях я не нахожу других объяснений его явно подозрительных действий.

Васильев, Сычев, Пономарев

Разговор вокруг этой "троицы" ведется только для того, чтобы показать, что среди претендентов в лидеры патриотов и по сию пору орудуют люди, которые кроме вреда, ничего хорошего не дают патриотам. В последнее время несколько заглохло, а некогда часто было на слуху и в печати имя Игоря Сычева. Знаю об этом доподлинно и досконально, лично, ибо многое при участие совершалось в моем доме. И Сычев регулярно бывал в МК КПСС, когда во главе его был Ельцин и когда прямым куратором Сычева был Юрий Виноградов, возглавлявший там отдел агитации и пропаганды. Человек фальшивый, бездарный, ограниченнный примитивный сионист. Регулярно Сычев получал "ЦУ" у Полторанина, когда тот возглавлял газету "Московская правда". Сычев говорил о нем: "Наш человек". Все теперь знают, насколько "наш" этот субъект с лицом вышибалы из пивной.

Мне самому приходилось иметь дело с Виноградовым, когда я выступал в самых разных аудиториях - на митингах, собраниях, встречах и т.п., в том числе в МК в присутствии самого Ельцина. По заданию Виноградова, действовавшего в свою очередь по указке людей А.Яковлева, мне звонили из Ленинского райкома партии и требовали, чтобы я не выступал на патриотических митингах и собраниях. Виноградов со своими сотрудниками, в частности с Галиной Швец, женщиной с лицом злой овчарки, обвиняли меня в связях с лидером "Памяти" Д.Васильевым, в том, что я работаю на него, что я чуть ли не его придаток. Мне никак не удавалось их убедить, что я с Васильевым никак не связан, хотя бы потому, что предпочитаю не примыкать ни к каким организациям и группировкам, каждая из которых "тянет одеяло на себя". Они же упорно твердили свое, ссылаясь то на то, что я выступал на митингах, где бывал и Васильев. В конце концов мне все это осточертело.

- Я вижу.- сказал я.- мои убеждения на вас не действуют. Поэтому прошу разрешения выразиться открыто, возможно грубовато, но не вижу иного выхода: хотя, с другой стороны, почему я должен перед вами оправдываться.

Я посмотрел в сторону Г.Швец, как бы спрашивая ее согласия на "нетрадиционные" аргументы. Она утвердительно кивнула.

- Ну, так вот.- сказал я, сдерживая порыв негодования.- Васильев.- человек слабо образованный, у него вообще нет фундаментальных знаний в политика он полный профан, даже не дилетант, горлодер, словоблудный, вспышкопускатель, неискренний. И надо сказать - на кого-то его неудержимая говорильня действует. для меня же он не только не авторитет, а просто эгоцентричный и экзальтированный трепач с неудержимым стремлением верховодить и подчинять. Когда меня с ним познакомили (в его доме), меня поразило то, что он говорил два часа подряд и так быстро, словно коза на барабан по-большому ходила. Он не спросил моего имени и отчества. Унизительно отзывался об известных писателях, которым якобы надо сидеть на месте, в провинции, и не соваться в дела патриотического движения. Всем будет командовать Москва, орал Васильев, а в Москве - мы. И стало понятно, что Васильев - неудержимый краснобай, дешевый актер, человек фальшивый и ничего, кроме себя одного, в мире не видящий. Так что, господа хорошие, я не могу быть ни с Васильевым, ни тем более "под ним". У нас разные весовые категории. Простите, но он жидко серет... Теперь вам понятно, почему я отвергаю ваши домогательства?

Кажется, мои слова, особенно последние, возымели действие.

В ту пору (да и сегодня) я действительно был "другого поля ягодой". Годами я работал корреспондентом ТАСС за рубежом и изучал многих известных политиков, а с некоторыми был в хороших, можно сказать, в неофициальных и даже доверительных отношениях, особенно из числа социал-демократов и прежде всего с их бессменным лидером Вилли Брандтом, о котором приходилось немало писать - и в смысле его действий текущих, и в смысле перспективных. Я высоко ценил его, считая его самым честным и, пожалуй, наиболее выдающимся деятелем современности. Он же ко мне относился не без симпатии. Коммунистов я недолюбливал за их ограниченность и фактическую беспомощность. По отношению к КПСС они были карманной партией. Но из этого не следует, что в душе я был социал-демократом. Нет, я всегда оставался русским и в сущности православным. Россия - судьба и боль моя. И это - до гробовой доски. От Брандта я многое взял в плане понимания событий, кое-чему просто учился у него. На примере Брандта я понял, что политика, кроме всего прочего, это еще и искусство и в первую очередь ораторское, умение располагать к себе людей, но не обманом и фальшью, что сплошь и рядом встречается у политиков, а логикой, мышлением, умением аргументировать, поставить себя так, когда люди тебе верят и готовы идти за тобой. Много раз слушая Брандта, наблюдая его воочию, я сделал для себя вывод: подлинный талантливый политик-оратор способен любую аудиторию настроить в свою пользу не более чем за час. А у нас годами корячатся, а, кроме презрения, ничего в народе не наживают. Что может хуже вранья? Но у нас и этого делать не умеют! И выходит: правды от них не дождешься, а во лжи - они абсолютно бездарны. И ничего, кроме отвращения, не заслуживают!

Но вернемся к Васильеву, претендующему на роль лидера мирового масштаба. Это - не преувеличение. Об этом открыто и всерьез говорилось в бюллетенях "Памяти". Так получилось, что дня через два после моей встречи с Виноградовым я чисто случайно встретился с Васильевым.

- А я знаю, что ты был в МК и что ты там говорил... Вот так, знай наших сказал Васильев с улыбкой Мефистофеля.

Что оставалось думать? И стало ясным, что у Васильева есть "надежные" источники информации, осведомители. Кстати, меня еще раньше вызывали в КГБ. И снова Васильев в деталях знал, о чем там шла речь. Не считаю себя робким и не побоюсь в любой момент сказать "правду-матку" тому же Васильеву в глаза, но его осведомленность меня поразила.

Однажды было так. В райкоме Ленинского района была организована встреча московской общественности по инициативе скульптора В.Клыкова. Был там и Васильев, как лидер "Памяти". Клыков восхищался Васильевым и верил ему. Попросили там выступить и меня. Именно попросили и тоже по инициативе Клыкова: он послал записку в президиум, чтобы мне дали слово. Это мое выступление было записано и позднее разошлось по стране. Сионисты обвинили меня в антисемитизме, разжигании национальной розни и требовали отдать меня под суд.