Дмитрий Губин - Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

б) на Дворцовой площади сказал, что «неа, Москва круче, там дома выше» и спросил, а «где здесь торговый центр вроде Манежки»;

в) узнав, что в Караганде, потому как в питерском центре такие центры некуда помещать, разочарованно протянул: «ну вы и живете…»

В Эрмитаж он пойти отказался. Но когда проезжали мимо «Авроры», попросил притормозить и помчался, как заяц, на крейсер. Когда же я сунул вахтенному сотенную за проход на капитанский мостик, то и вовсе счастливо осовел, доверительно икнув мне в ухо, что никаким таможенником он, на хрен, быть не собираются, потому что тогда его «или убьют, или посадят», что это отмаза для родаков, а мечтает он о «Фабрике звезд».

И я его как-то сразу после этого полюбил.

Если бы все недоросли ради «Фабрики звезд» побросали свою таможенную, ментовскую, гаишную или гэбэшную учебу, я бы, ей-богу, стал эту «Фабрику» смотреть.

16 июня 2009

http://www.podst.ru/posts/2903/

Недавно на деловом портале slon.ru я нашел подтверждение тому, о чем давно был наслышан: нынешний глава «Сбербанка» Герман Греф ввел в практику рассылать по утрам письма трудовому коллективу. Там, на портале, эти письма были, и я их читал, как Татьяна – письмо от Евгения; слеза увлажняла мне щеку.

«Доброе утро, Сбербанк! Доброе утро, команда! Чаще улыбайтесь и смейтесь. Смех активизирует многие полезные элементы в нашем организме. Смех также возвращает организм в сбалансированное состояние…»

«Доброе утро, Сбербанк! Доброе утро, команда! Как сказал Альфред Ньюман: «Если бы вам удалось надавать под зад человеку, виноватому в большинстве ваших неприятностей, вы бы неделю не смогли сидеть»…

Одно мешало мне влюбиться в Германа Грефа с тем же пылом, с каким Ларина влюблялась в Онегина. Я горестно недоумевал, отчего свои письма возлюбленный (потенциально) Греф писал своей команде, а не мне? В конце концов, я был клиентом «Сбербанка» с 16 лет. У меня в «Сбере» несколько счетов. А ведь другие банки, где у меня тоже счета, мне писали часто, особенно когда хотели, чтобы я их полюбил больше других. И (по секрету от Грефа!) случалось, я отвечал взаимностью. Но, коль уж мне судьба быть Татьяной Лариной, то я готов начать переписку первым.

«Доброе утро, дорогой Герман Греф! Я слышал, вы затеваете многомиллионный ребрендинг Сбербанка. Ваши операционистки теперь в зеленых косынках. Но скажите, любимый Герман Греф, сделаете ли вы так, чтобы я перед вашими операционистками не стоял, а сидел, как в прочих банках? Или я похож на героя Альфреда Ньюмана?»

«Доброе утро, дорогой Герман Греф! Скажите, а почему выписку по карточному счету я могу сделать только в том отделении и в том городе, где я имел неосторожность открыть счет? А если я открывал его в Костомукше? Почему другие банки делают это?»

«Доброе утро, дорогой Герман Греф! Почему с меня ваш петербургский банкомат дерет процент за выдачу наличных, объясняя, что карточка «Сбера» выпущена в Москве? Вы специально дискриминируете понаехавших тут?»

«Доброе утро, дорогой Герман Греф! Почему отделения Сбербанка не принимают к оплате карты Сбербанка? Почему я должен класть деньги на карту, затем снимать деньги с карты, а потом с наличными шагать к операционистке? Почему я не могу заплатить за квартиру и электричество через ваш банкомат?»

Я бы еще продолжал, но остановлюсь. В «Онегине» письма тоже сочинялись пылко, но результатом было – «второму, третьему письму ответа нет». А в итоге Татьяна дала Онегину от ворот поворот, хотя и призналась в любви.

Тем более, что у меня с Германом Грефом все же не любовь, а насильственные сношения, ибо мои работодатели требуют от меня для перевода денег счет именно в «Сбере». А любить я буду пока что хотя бы Citibank, который и звонит, и пишет, и пылко изъясняется в желании видеть меня своим постоянным клиентом.

Пусть даже я не знаю, как зовут его достойнейшего главу, и понятия не имею, рассылает ли он каждое утро своим сотрудникам письма.

23 июня 2009

http://www.podst.ru/posts/2939/

Сидя летом сурком на даче, забавно высунуть нос из своей норы в это, как его… – а! информационное пространство. Что там у вас? Президент Медведев назначил начальником милиционеров по центральному округу своего однокурсника Кожокаря? Повысив с должности замначальника РУВД сразу до генеральской? Нормальный ход. Вы бы командовали папуасами – тоже назначали бы в гауляйтеры белых людей, с которыми плыли на одном пароходе.

Словами «папуас», «гауляйтер» я стремлюсь не обидеть, а объяснить тот тип отношений населения и власти, что сложился в России. Впрочем, еще до меня его объяснил Михаил Ходорковский. Полгода назад он заметил, что «ментальность россиян, взаимоотношения народа и элиты, место спецслужб в общественной жизни характерны даже не для воюющей, а для оккупированной страны».

Трудно не согласиться. Власть в России действительно напоминает оккупационный режим, даже в деталях. Вон едет с «мигалкой» присланный Римом наместник (Ну, или назначенный Рейхом гауляйтер). Абориген обязан свидетельствовать почтение Риму, уступая дорогу. Путь следования наместника называется у полицаев «спецтрассой», а называю я полицаев полицаями, потому что кто ж они еще? Не милиционеры же и не полицейские – потому что те служат народу, а эти только Рейху и Риму. Вон, аусвайсы проверяют: выслуживаются, ищут партизан.

Правда, Россию от Рейха и Рима отличает отсутствие деления на метрополию и колонии, фатерлянд и зону оккупации. У нас оккупанты, оккупируемые – все вперемежку. А перемешиваться они никак не должны. Поэтому сепарация идет по принципу личного знакомства. Не аборигенов же, пусть и толковых, во власть пускать? Потому что если аборигены сами выбирают себе шерифа или мэра, императору там места нет.

Владимир Путин, как известно, предпочитал своих из КГБ. Дмитрий Медведев, похоже, предпочитает своих из ЛГУ.

Но по-настоящему интересно не это, а поведение аборигенов, обменявших свободу и ответственность на нефть и благополучие. Оккупируемые властью Рима довольны и не хотят иной: наверное, верят, что деньги от нефти не кончатся никогда.

Помните, было поколение советских людей, всецело преданных власти: когда СССР рухнул, они оказались беспомощны и ни на что не способны, кроме крестного хода с пустыми кастрюлями и хоругвями с Ильичем.

И ведь не представляли, что такое может случиться.