Дмитрий Губин - Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Так что же, решения нет? Почему же – есть. Например, находящийся на территории России Сайменский канал Финляндия после войны взяла в аренду до 2013 года. Это ничуть не ущемило советский суверенитет, зато позволило финнам канал реконструировать. Кстати, вместе с каналом финны арендовали и остров – Малый Высоцкий, бывший Равансаари. И все довольны.

Аренда, особый статус, совместное использование, двойное управление Курильских островов – ей-ей, после всех кошмаров и катастроф, случившихся в марте с Японией, из любви к истине и к человечеству что-нибудь подобное неплохо было бы обсудить и создать. А не предлагать цинично японцам поселиться в Сибири, где они никогда не живали и где русские-то скорее выживают, чем живут.

«Не через родину, а через истину ведет путь на небо», – утверждал в свое время Чаадаев. Но тут же печально заключал: «Правда, мы, русские, всегда мало интересовались тем, что – истина и что – ложь». Конец цитаты.

29 марта 2011

http://www.podst.ru/posts/5553/

Меня в последнее время занимает судьба интеллигенции, то есть, отчасти, и себя самого.

Интеллигенции в других странах нет, это российский класс, такой же специфический, как брахманы или шудры в вековой давности Индии.

Если кратко, это класс образованных оппозиционеров. То есть это группа людей, которые кричат, что власть в России дурна и скверна, и что дальше так жить нельзя.

Интеллигентов было полно в дореволюционной России, при Ленине и Сталине их повывели, при Хрущеве и Брежневе они возродились, а при Ельцине снова повывелись. Потому что поверили, что вот теперь-то у нас демократия, либерализм и рынок, как в Европе, – ну и зачем интеллигенту в Европе существовать? Там вместо интеллигентов – интеллектуалы, а интеллектуалы занимаются производством смыслов, а не призывов к смене строя.

Ну, а в последнее время интеллигенты снова стали осознавать себя как класс. Раскройте любые top-20 Живых Журналов – сплошь критика строя. Потому что вокруг никакой не либерализм и не демократия, а царизм, который с трона решает, какой рынок оставить в покое, а какой извести. И, кстати, изводят, включая товарные и мелкооптовые вещевые неподалеку от удобной всем остановки автобуса либо метро.

Я, в общем, думаю, что критика строя – вещь полезная. Во-первых, не дает царю и царькам совсем уж превращаться в набобов, а во-вторых, показывает, что на Руси последние 600 лет строй не меняется, а меняется форма, и, кстати, существующая сейчас – самая комфортная и некровавая изо всех.

А еще я думаю, что интеллигенты умеют критиковать, но не умеют строить, а когда начинают строить, то получается мама не горюй, как, например, у интеллигента Ленина. И в продолжение мысли я думаю, что интеллигентам неплохо превратиться в интеллектуалов, потому что людям нужны смыслы для наполнения ими жизни, жизнь без смысла пуста. И у интеллектуалов как класса есть и классовые интересы, за которые имеет смысл побороться. Скажем, свободному обороту идей дико мешает закон об авторском праве, который неплохо бы изменить. Или что бороться надо за создание общества, пусть даже под окнами в собственном дворе, потому что народ в России есть, а общества, то есть того, что жило бы самостоятельно, без оглядки на царя, практически нет.

Кстати, и царь существует потому, что общества нет.

А вот если бы общество, хотя бы и «синих ведерок», имело свои отделения в каждом дворе, то царь и царьки не гоняли бы по дорогам, как свиньи, сметая всех на своем пути.

И вследствие всех перечисленных выше причин, когда я вижу на дороге хрюшек с мигалками, я хватаюсь все же со смехом за фотоаппарат, а не со злобой за пистолет, даже если бы таковой и был у меня в кармане.

5 апреля 2011

http://www.podst.ru/posts/5584/

Недавно в книге социологов Гудкова и Дубина я нашел ответ на вопрос, не столько даже интересовавший, сколько забавлявший меня с давних пор.

Это вопрос о несоответствии социального и биологического возраста. Другими словами, меня всегда забавляло, что писателя в 30 лет и режиссера в 40 могут всерьез называть молодыми. И что при этом погибший 37-летним Пушкин и даже 26-летним Лермонтов не воспринимаются нами как молодые, Пушкин – тот для нас вообще вполне умудренный мужчина.

Упомянутые Лев Гудков и Борис Дубин – это двое уже немолодых социологов из «Левада-центра». Недавно Издательство Ивана Лимбаха выпустило сборник их старых, перестроечных времен статей, под общим названием «Интеллигенция». И вот в этом сборнике, в тексте, написанном еще в 1988-м, я прочитал следующее, цитирую: «Для человека с чувством исторического времени поколение существует только тогда, когда оно реализовалось, воплотилось в письменной культуре; те же, кто по тем или иным причинам этого не совершил, не стали поколением и до сих пор остаются молодыми, несостоявшимися». Конец цитаты.

Понимаете, да? Лермонтов начал печататься с 21 года, Пушкин – с 15 лет. Если бы их стихи, поэмы и повести опубликовали не при жизни, а после гибели на дуэлях их авторов, все бы говорили о «молодых, безвременно погибших талантах». Правда, поскольку для писательства не нужны ни финансирование, ни команда – как они требуются в кино – литераторы обычно получают статус «молодых» еще довольно молодыми, в отличие от кинорежиссеров, у которых социальная молодость отсчитывается со дня первого выхода на экран. Режиссер Звягинцев, вон, стал молодым в 39, после фильма «Возвращение»

Я бы не упоминал про этот феномен социального отсчета времени с момента выхода произведения на большую аудиторию, если бы не интернет. Раньше ученому, писателю, режиссеру, архитектору, композитору часто приходилось дожидаться вызревания своего поколения – и вымирания старшего поколения – чтобы сделать первый шаг и пробиться в молодые на гребне новой волны. Теперь есть интернет, и каждый может в любом возрасте попробовать оседлать свою волну, сделав общим достоянием свой труд. Снять за 3 копейки свой клип, как это сделала группа ОК-go, или покорить всех своими снимками, как покорили Варламов и Норвежский Лесной, или романом-антиутопией, как Дмитрий Глуховский.

Попробуйте и вы. Не дожидайтесь, чтобы вас назначили в молодые лет эдак еще через двадцать.

19 апреля 2011