Олесь Бузина - Воскрешение Малороссии

Таким образом, самую боеспособную часть армии ПОЛЬСКОГО короля составляли наемники-немцы — первостатейные солдаты, оставшиеся без работы после окончания Тридцатилетней войны и с радостью завербовавшиеся на польскую службу. Эти немцы еще не видели в поляках «недочеловеков», как их далекие потомки в 1939 году. Служить Речи Посполитой было почетно и выгодно. До восстания Хмельницкого Польша являлась поставщиком зерна для всей Западной Европы. Экономика страны находилась на взлете. Денег хватало и у магнатов, и у короля. Теперь эта казна уходила на оплату жалованья солдатам, чьей задачей было укротить, как выразился один из участников похода, «зловредного зверя Хмельницкого и бесчисленную запорожскую саранчу».

Но безработные немцы могли воевать и на стороне Хмельницкого. Перед началом летней кампании 1651 года польский король получил уведомление от императора Священной Римской империи Германской нации (так звучал официальный титул того, кого мы сегодня обычно называем австрийским императором), что «из числа солдат, распущенных после водворения мира в империи, 4000 отборных воинов поступили на жалование к Хмельницкому, и что они намерены вторгнуться в Польшу».

Четыре тысячи — это примерно три тогдашних полка. Как утверждал августейший автор письма, сводный отряд немцев-наемников на службе Хмельницкому собирался вторгнуться в Польшу со стороны Карпат, поднять в горах восстание крестьян и напасть на Краков.

Самое удивительное, но сообщение австрийского двора не было беспочвенным! По-видимому, эмиссары Хмельницкого, который сам был некогда поставщиком наемников-казаков в Европу, действительно вербовали немецких пехотинцев. По странному стечению обстоятельств, весной и летом 1651 года именно в этом районе Польши вспыхнуло крестьянское восстание некоего Костки Наперского (он же Шимон Бжовский), беглого капитана армии Речи Посполитой, выдававшего себя за внебрачного сына покойного короля Владислава IV. Этот польский «лжедмитрий» весьма загадочного происхождения поддерживал связи с Богданом Хмельницким и распространял его универсалы, разжигая всепольский бунт. В конце-концов, если у Хмельницкого хватило таланта убедить крымского хана выступить против Польши, то что мешало ему подбить на бунт амбициозного экс-капитана и подкинуть ему денег на вербовку в землях империи безработных «солдат удачи»? Восстание Костки Наперского будет ликвидировано как раз в те дни, когда казачья армия потерпит поражение под Берестечком.

Нет ничего хуже, чем подгонять историю под красивые псевдопатриотические схемы, чем любят грешить украинские официозные историки. Они лгут, не краснея, пересказывая с новыми вариациями еще советский миф о «национально-освободительной войне украинского народа». Но в 1651 году еще не существовало никакого «украинского народа». И Хмельницкий, и его казаки называли себя «русинами» и «православными». Что, впрочем, для них тоже было не очень важно. Удивительный исторический факт — на месте битвы под Берестечком найдено множество казачьих останков. В болотистом грунте прекрасно сохранились детали обуви, пуговицы, сабли, мушкеты, пороховницы, кожаные пояса с пряжками, ложки, люльки, казаны, даже кошельки с монетами. Нет только одного — НАТЕЛЬНЫХ КРЕСТОВ!

Эти кресты не могли снять с убитых. Трупы казаков сохранились в трясине, которая высохла за триста лет, в том виде, как их застала смерть. Ни один победитель не рискнул полезть за ними в топь, зная, что там его ждет смерть. Если в кошельках остались монеты, значит, остались бы и на шеях кресты, ЕСЛИ БЫ ОНИ БЫЛИ... Но их — НЕ БЫЛО!

Слухи о воинствующей религиозности казачьего воинства сильно преувеличены. Тот же Свешников, буквально перекопавший все поле под Берестечком и сравнивший свои результаты с находками коллег, пришел к выводу, что «на Україні з XIV до середини XVIII ст. не було звичаю носити нагрудні хрестики чи іконки. Ці предмети ніколи не були знайдені біля кістяків, ні в численних досліджених археологами похованнях згаданого періоду, ні біля козацьких кістяків на переправі під Берестечком».

По двум свинцовым крестикам под Берестечком определили именно тела донских казаков! А запорожцы крест не могли пропить, так как они его не имели. Обычай носить нательные крестики пришел в Украину из России — только во второй половине XVIII века, во время совместного проживания в православной империи. Зато воинство гетмана Хмельницкого таскало с собой бесчисленное количество ведьм и ворожек, с которыми гадало об исходе будущего сражения. Одну из таких ведьм во время битвы поймали поляки и торжественно зажарили со всем ее ведьмовским инструментом.

Куда важнее для Богдана Хмельницкого и его братьев по оружию была принадлежность к казачьему сословию. Это делало их полноценными гражданами Речи Посполитой — разновидностью воинов, получавших от короля ежегодное жалование.

Когда в 1649 году Хмельницкий заключил Зборовский договор с Яном Казимиром, никто в Польше не верил, что он выполнит его условия и действительно составит 40-тысячный реестр Войска Запорожского Его Королевской Милости. Как писал тот же Станислав Освенцим в своем дневнике, «Составление этого регистра было лучшим доказательством искренности и повиновения Хмельницкого. Большинство панов наших, опытных в политике, были убеждены, что Хмельницкий не имел желания и, если бы даже желал, то не был в состоянии исполнить того условия, до того казалось трудным из нескольких сот тысяч восставших хлопов столь малое число признать казаками, всех же остальных вновь обратить в крепостное состояние. Однако в этом деле он выказал столько ума и сообразительности, что умел совершить то, что обещал, хотя дело всем казалось невозможным».

Хмельницкий выполнил условия договора, потому что, подобно нашим нынешним олигархам и политикам, очень хотел интегрироваться в европейскую цивилизацию. Настолько хотел, что будем же честны, после всех побед над поляками в 1648—1649 гг. чуть ли не лизал сапоги польскому королю Яну Казимиру. По условиям Зборовского договора, Хмельницкий был обязан на коленях просить у короля прощения за все свои «злодеяния», что и проделал лично, заливаясь слезами и обещая «исправить свое поведение в будущем».

Различные независимые друг от друга источники описывают, как это выглядело. По словам современника Хмельницкого, автора «Истории войны казаков против Польши» Пьера Шевалье, «гетман казаков прибыл к королю и, упав на колени, произнес со слезами на глазах большую речь».