Ларри Коллинз - Горит ли Париж?

Молодой человек в расстегнутой на груди грязной белой рубашке, с трехцветной повязкой на рукаве и видавшим виды маузером в руке крался вдоль стены по улице Одеон к Люксембургскому дворцу. Это был один из бойцов Фабьена. Его звали Жак Гиерр, и в этот изумительный день ему исполнилось двадцать лет. Его задачей было обнаружить немцев в районе вокруг улицы Вожирар, чтобы подготовить атаку на дворец. Гиерр проскользнул в кафе «Арбёф» на площади Одеон. Из окон кафе он увидел напротив, за театром Одеон, увенчанные касками силуэты оборонявшихся в Люксембургском дворце немцев.

— Ты хотя бы ел, малыш? — спросила владелица кафе мадам Арбёф. Когда Гиерр покачал головой, она сунула ему бутерброд. «Съешь это, — сказала она. — На сытый желудок воевать лучше». Молодой человек съел бутерброд и проглотил стакан «Сансерра», который предложила мадам Арбёф вместе с бутербродом. «Спасибо, — поблагодарил он. — Да здравствует Франция!» Затем он бросился через площадь к театру.

Через три-четыре секунды мадам Арбёф услышала раскаты выстрелов. Она увидела, что мальчик, которого она только что кормила, лежит на площади, а по его белой рубашке расползается красное пятно. Жак Гиерр, с гордостью отметивший в то утро свое двадцатилетие, был мертв. Это был первый боец Фабьена, погибший при штурме Люксембургского дворца.

Затем прямо перед собой мадам Арбёф услышала серию взрывов. Две бронемашины штандартенфюрера, совершив короткую вылазку из дворца, обстреливали группу ФФИ, укрывавшуюся в небольшом отеле на углу улиц Вожирар и Месье-ле-Пренс. Из окон здания, задыхаясь от дыма, бойцы ФФИ забрасывали фанатами стоявшие внизу машины. В клубах черного дыма и пыли две девушки в ярких летних платьях, специально надетых по случаю этого дня, оттаскивали раненых в укрытие в коридоры гостиницы. На первом этаже за дверью спрятался парень в майке, сжимавший в руках сверкающий нож. Это был мясник из соседней лавки. Он был готов раскроить голову первому же немецкому пехотинцу, который попытается войти в здание. Вдруг осажденный отряд ФФИ увидел, что бронемашины попятились назад и поспешили укрыться на территории дворца. Затем с бульвара Сен-Мишель до них долетел грохот гусениц других танков. Это были «шерманы» лейтенанта Пьера де ла Фушардьера. Он наконец нашел своих немцев. Подкатывая к Горной школе, он изучал их теперь из башни своего танка.

Сержант Мартин Геррхольц, немецкий снайпер, тоже изучал де ла Фушардьера — сквозь разметку прицела своего гранатомета. Почти в тот самый момент, когда Геррхольц решил выстрелить, ла Фушардьер засек его дот. «Направо!» — заорал он водителю Люсьену Керба. Танк ле Фушардьера уже свернул в укрытие на улицу Аббе-де-л’Эпе, когда вдогонку ему полетел первый снаряд Геррхольца. Он просвистел над задней частью «шермана», разорвавшись в дверях дома напротив. Чертыхаясь, Геррхольц увидел, что танк скрывается из виду, и удивился, что дал промах.

Выбравшись из танка, ла Фушардьер попросил трех бойцов ФФИ из отряда Фабьена помочь ему изучить немецкие позиции, вдававшиеся клином в сад Люксембургского дворца. Все четверо вошли в здание, фасад которого выходил на школу, и галопом помчались по лестнице на пятый этаж. Там они позвонили в первую же попавшуюся дверь. Открыла пожилая женщина в черном. «Лейтенант Пьер де ла Фушардьер из дивизии Леклерка», — представился молодой офицер, отдавая честь. Затем, слегка наклонившись, он взял руку старой дамы и поцеловал ее. Четверо мужчин прошли мимо ошарашенной женщины к окну ее гостиной. Оттуда они могли видеть Горную школу, расположенную всего в тридцати ярдах по ту сторону бульвара Сен-Мишель. Там, за мешками с песком, сложенными в окнах школы, ла Фушардьер увидел то и дело высовывавшиеся каски оборонявшихся немцев. Никогда за сорок месяцев боев он не видел врага так близко. Словно герой какого-нибудь вестерна, ла Фушардьер извлек свой кольт, прислонился к косяку окна и пальнул в изумленных немцев. Элегантный, заставленный книгами салон пожилой дамы наполнился едким запахом пороха. Она сама покорно уселась в кресло в углу комнаты и с восхищением и ужасом наблюдала, как четверо мужчин превращают ее гостиную в миниатюрное поле боя. Расстреляв все патроны, ла Фушардьер положил свой пистолет на полированную поверхность антикварного, в стиле Людовика XVI, стола и в восторге плюхнулся на красную бархатную софу.

Теперь уже все танки 501-го полка, в котором служил ла Фушардьер, стояли вокруг Люксембургского дворца. В наушники танкист Вилли Линке слышал резкий, сухой голос своего командира лейтенанта Клауса Куна, предупреждавшего: «Четыре танка противника движутся по улице Гей-Люссак». Линке подумал про себя: «Где эта чертова улица Гей-Люссак?» Медленно перемещая перископ вдоль горизонта, Линке наконец обнаружил силуэт самоходной гаубицы, продвигавшейся по улице справа от него. Почти в то же мгновение, когда Линке сделал свое открытие, командир гаубицы лейтенант Филипп Дюплей из 12-го кирасирского полка увидел его. Скривившись, Дюплей приказал отвести гаубицу «Моск» назад, на боковую улицу, прежде чем Линке успел выстрелить.

В трехстах ярдах отсюда джип капитана Алена де Буассье, командира роты охраны Леклерка, подъехал к площади Обсерватории. Решив выбить немцев из Люксембургского дворца любой ценой, Буассье приказал своим танкистам открыть огонь по этому зданию, в котором когда-то заседал Сенат Франции. Отдав этот приказ, молодой офицер посмотрел на стоявшее перед ним величественное здание и подумал, что это выглядело так, как будто он «только что отдал приказ стрелять по правительству».

Самое главное, подумал Буассье, это уничтожить танки. Этот неожиданный бой вынудил Леклерка разместить свой командный пункт в здании вокзала Монпарнас, а не в отеле «Крийон», как планировалось ранее. Если, размышлял Буассье, танки выйдут с территории Люксембургского дворца и двинутся в сторону вокзала Монпарнас, ничто их не остановит. «Танки, — приказал он, — ради бога, уничтожьте танки».

В своей самоходной гаубице лейтенант Филипп Дюплей слышал по радио сердитый голос капитана де Буассье. «Танки, Христа ради, уберите танки», — вновь приказал он. Слушая голос Буассье, Дюплей увидел потного солдата, выбирающегося из полугусеничной машины с белыми звездами на бортах. Это был американец. Собрав все свои знания английского языка, Дюплей попросил американца: «Извините, сэр, у вас есть базука?»

Через несколько минут, словно пара молодых людей, вышедших пропустить стаканчик в соседнем баре, француз и американец, таща между собой базуку, направились в сторону бульвара Сен-Мишель. Не обращая внимания на свистящие вокруг пули снайперов, твердой и решительной походкой они направились сводить счеты с танками Вилли Линке.