Дмитрий Валовой - Человечество: вчера, сегодня, завтра

Демографические проекты нынешней власти ничего не решат. Выделяют по 250 тысяч рублей за рождение второго ребенка для, скажем, покупки жилья. Что такое в 2007 году 250 тысяч рублей? Это 9 тысяч долларов или 3 (I) квадратных метра жилья в Москве и 10 (!) в Нижнем Новгороде. Это не решит проблему.

То, что предложил и активно продвигает Путин, еще и опасно. Дело в том, что первыми на благородную идею о ежемесячной доплате на ребенка в размере 3 тысяч рублей откликнулись пьяницы и люмпенизированная часть общества. Для них это огромные деньги. Откликнулись на новое пособие и в мусульманских районах России, где и безо всяких доплат рожают много. Так что, несмотря на внешнюю привлекательность предложений властей, такие попытки решить демографическую проблему ведут к алкоголизации и исламизации России. В Дагестане, Татарстане, Чечне и Ингушетии рождаемость превышает смертность. А вот в русских регионах, например в Москве, ничего не изменится. Ничего не произойдет и в Питере, и в Нижнем Новгороде, и в Рязани, потому что за эти деньги никакую существенную проблему человек не решит. Серьезные, вдумчивые люди, которые планируют свою жизнь и судьбу, не считают 250 тысяч рублей серьезным стимулом. В результате вместо того чтобы строить Россию для бодрых и трезвых, мы строим Россию для пьяных и ленивых.

Вывод: все-таки руководители, лидеры страны должны быть трезвыми, бодрыми и подтянутыми. С политика особый спрос. Это касается и внешнего вида. Политик не должен быть больным, немощным и слабым.

Благодарю за внимание!

— Вопрос можно? — крикнул молодой человек и поднял руку.

— Пожалуйста, — согласился Васильев, — но я попрошу представиться для стенограммы.

— Я студент 5-го курса Игорь Семенов. Борис Ефимович, вы неоднократно говорили: «Ельцин — это царь, и этим все сказано». «Демократия» в переводе с греческого — это «власть народа». Какая при Ельцине была власть: царская или народная?

— Да, Ельцин вел себя, как царь. Он мне как-то сказал: «Вы с Чубайсом смеетесь надо мной, думаете, какой я пьяный, глупый, а я ведь все понимаю... Но только вы имейте в виду: я — президент, а вы — просто бояре. Да, вы умные, образованные, но просто бояре. Я вас не боюсь, это вы должны меня бояться».

Конечно, ельцинскую демократию народной не назовешь, но в такой постановке и западная демократия далека от народной...

— Еще вопрос можно? — спросила молодая женщина восточного типа.

— Пожалуйста.

— Борис Ефимович, если бы Ельцин сохранил вас преемником, то вы бы установили в России народную власть, то есть реальную демократию? Вот вы здесь рассказывали о закулисной торговле лидеров демократических партий с олигархами. Вы говорили об этих торгах как о чем-то само собой разумеющемся, естественном процессе. Но это как раз и есть лживая денежная демократия, которая после реставрации капитализма внедрена и в России. Если вы не понимаете таких элементарных вещей, то в политике вам делать больше нечего...

— Вопрос сложный, но могу сказать однозначно: у меня свободы было бы больше, чем сейчас...

— Вопрос несложный, — возразила женщина. — И я могу утверждать, что свободы было бы больше, но для тех, в чьих руках богатство и СМИ. Вы бы превратили Россию, подобно Украине и Грузии, в придаток Запада.

— Представляя слово очередному оратору, я должен сказать, что многие марксисты должны завидовать ему. На фоне его убедительной критики современного капитализма блекнут даже многие советские трактаты по этим проблемам. Я имею в виду новую книгу Джорджа Сороса «Кризис мирового капитализма». И это в то время, когда по велению государственного образовательного стандарта Российской Федерации понятие «капитализм» изъято из научного оборота. Автор убедительно показал, что ныне капитализм функционирует уже в форме «глобальной экстерриториальной империи», противоречия которой неуклонно обостряются и накаляются.

Итак, слово господину Соросу.

— Главный смысл, центральное утверждение моей книги «Кризис мирового капитализма», — осматривая зал, медленно начал говорить Сорос, — заключается в том, что рыночный фундаментализм, сущность которого я подробнее раскрою ниже, представляет собой в настоящее время большую опасность для открытого общества, чем тоталитарная система. Рыночные силы в конечном счете могут привести к падению мировой системы капитализма. Это мой самый важный вывод в этой книге.

Моя критика глобального капитализма базируется на двух принципиальных положениях. Первым из них является порочность рыночной системы как регулирующего механизма. Второе связано с тем, что мотив прибыли проник в сферы нерыночного сектора (nonmarket sector), где ему нет и не должно быть места. Здесь я имею в виду прежде всего несостоятельность политики и распад нравственных ценностей как на национальном, так и на международном уровнях. Моральные ценности, включая честь и достоинство, стали предметом купли и продажи.

Рыночные фундаменталисты склонны пренебрегать социальными ценностями. В качестве анонимного участника финансовых рынков мне никогда не приходилось оценивать социальные последствия своих действий. Я сознавал, что эти последствия могут оказаться пагубными, но я оправдывал себя тем, что играю по правилам конкурентной игры, и если бы я налагал на себя дополнительные ограничения, то проигрывал бы. Более того, я понимаю, что мои угрызения совести ничего не изменят в реальном мире, если бы я перестал действовать, кто-то занял бы мое место. Решая вопрос, какие акции или валюты купить или продать, я руководствовался лишь одним соображением: максимизировать прибыль.

Образно говоря, финансовые рынки можно сравнить с катящимся огненным шаром, который опрокидывает на своем пути целые экономики. И, хотя игра по правилам оправдывает наши действия, мы не вправе быть безразличными к правилам, по которым играем. Правила разрабатываются властями, но в демократическом обществе власти избираются игроками. Они избирают угодных себе правителей, которые благословляют их действия. Коррупция существовала всегда, но в прошлом люди ее стыдились и как-то пытались скрыть. Но теперь, когда мотив прибыли возведен в ранг морального принципа, политики в ряде стран стыдятся, если не воспользуются преимуществами своего положения.

Таким образом, социальные ценности претерпевают то, что можно назвать процессом нежелательного отбора. Беспринципные люди оказываются в выигрыше. Таков один из наиболее тревожных аспектов мировой капиталистической системы. Зачем быть честным, если нечестность и недобродетель завоевывают уважение людей? А что же тогда вызывает уважение людей? Деньги! Деньги узурпировали роль подлинных ценностей.