Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

народами. Крымский хан писал в Москву, что воевать не из-за чего, просил жить в мире с Крымом, не помогать польскому королю, а

для улажения недоразумений учинить съезд. Стольник Алмазов

привез гетману ханское письмо и спрашивал, где учинить такой

съезд. Самойлович тогда находил удобным устроить съезд в Камен-

ном-Затоне, куда послан Косагов, и при этом* заметил, что будет

кстати двинуть войско, чтоб задать страху крымцам. Это нам

показывает искренность Самойловича: война ему была неприятна, но

когда уже решено было высшею властью двинуть войско, гетман

хотел по крайней мере извлечь из этого пользу, чтоб укрепить мир

с Крымом на более выгодных для России условиях. В кругу своих

старшин он безбоязненно говорил: <���Не послухала таки мене дурная

Москва, замирились з ляхами! приходит, однако, время: станут

скоро меня просить, чтоб я стал посредником к примирению между

Москвою и Крымским государством. Только я буду знать, как их

примирить. Будут они меня памятовать; будут ведать москали, как

нас почитать!>.

Надежды гетмана не сбылись. Съезд с крымцами не устроился

и гетмана о посредничестве не просили, а весною 1687 года получил

он. грамоту, указывавшую ему следовать со всем войском в поход.’

.; В конце апреля все козачество поднялось на ноги по новому

универсалу своего гетмана. Когда сам гетман выезжал из своего

батуринского замка, под ним на мосту споткнулась лошадь.

<���Худой прогностик> - заметили тогда некоторые.

Гетман следовал к Гадячу. Там встретили его несколько полков

в сборе, ожидавших его прибытия. Оттуда с ними он двинулся

к Полтаве и там встретили его другие полки, также в сборе.

393

В Полтаве старый священник Иоанн Величковский поднес

гетману в дар икону патрона его Иоанна Кущника и при ней вирши

своего сочинения. С гетманом были тогда все генеральные

старшины, все полковники и значные войсковые товарищи. В конце мая

между реками Орелью и Самарою в полях присоединилось войско

малороссийское к войску великороссийскому. Малороссиян было до

50.000, великороссиян около ста тысяч. По известию

участвовавшего в походе Гордона, обоз великороссийского войска состоял из

20.000 повозок и простирался в ширину на 557, а в длину на 1.000

сажен. Правую сторону прикрывал генерал Агтей Шепелев; левую - генерал Гордон; в центре находилось пять стрелецких полков.

Главнокомандующим был тогдашний временщик, любимец царевны

Софии кн. Вас. Вас. Голицын. По соединении с малороссийским

войском двинулись они далее в степь. Нестерпим был зной; во все

это лето с весны не было ни разу дождя, по ночам не падали росы, травы посохли, духота и пыль томили ратных людей, у многих

разболелись глаза, и более всех терпел гетман, уже прежде страдавший

глазною болезнью; он ворчал, говоря окружавшим: <���нерассудная эта

война московская совсем лишила меня здоровья! Чертовскую

тягость взяла на себя Москва! Вславились по всему свету, что повоюют

крымское царство, а они себя-то не умеют поборонить. Сидеть бы

им у себя дома при нашем промысле, да своих рубежей сторожить>.

Добрались до реки Конские-Воды, перешли эту реку 13-го июня

верст за 15 ниже острова Хортицы и 45 верст выше Запорожской

Сечи; расположились на стоянке в Великом Луге. Тут невыносимый

смрад стал беспокоить воинов: на южной стороне показалась чер-‘

ная туча, а за нею появилось вдалеке и пламя. Посланные на про-

ведки принесли известие, что впереди степь горит. Очевидно стало, что неприятели, вместо всякого другого оружия, изожгли на степи

траву, высохшую от зноя, чтобы таким способом не пустить

русских идти далее. В предшествовавшем году этим способом татары

прогнали поляков из Молдавии; тот же способ избрали они, чтоб не

допустить русских до крымских пределов.

Стали военачальники размышлять, что им теперь делать.

Неприятель, видимо, уклонялся от боя. Но перед тем отправлен был в

Крым из Москвы царский гонец, и военачальники решились

попытаться двигаться далее в надежде встретить этого гонца на

возвратном пути его из Крыма, либо татар, с которыми придется вступить

в бой. Двинулись по выжженной степи. Ратные чуть могли

тащиться. Пепельная пыль, взбиваемая ветром и движением войска, разъедала им глаза. Заболевали и люди, и лошади. Но не встречали они

ни гонца своего, ни татар; встречали только диких свиней, которые, спасаясь от степного пожара, метались из стороны в сторону.

Войска достигли, наконец, небольшой степной речки Анчак-

рака. 17-го июня выпал дождь и все сперва обрадовались, думая, 394

что теперь зной уменьшится, пыль прибьется и травы станут

расти. Но, подходя к речке, увидали новое затруднение: от

проливного дождя прибавилось воды, и не без труда устроили через

небольшую речку плотины из фашин.

Перешедши речку Анчакрак, двинулись снова по выжженной

степи, задыхаясь от копоти. Прошли еще 6 верст и дошли до

другой степной речки Карачакрака. Остановились.

На другой день военачальники собрались на совет.

<���Невозможно следовать далее! - раздавались голоса в

совете. - Лошади все падут. И теперь они уже не в силах везти не

только пушки, но и повозки с запасами. Чем их кормить в

выжженной степи?>

<���Травы было бы довольно на днепровских плавнях, да вода

еще не спала>, - заметили некоторые.

<���Нет, и там травы было бы недостаточно для такого множества

лошадей>, - возразили другие.

<���От дыма и копоти ничего не видно, — говорили третьи: -

когда явятся татары, невозможно будет распознать - где свои, где чужие!>

<���У всех монархов, - произнес гетман, - разумные’ регимен-

тари обыкновенно не столько гоняются за тем, чтоб выиграть

битву, сколько стараются соблюсти целость своего войска. И мы

теперь, если зададимся намерением покорить Крым и поведем

войска далее по выжженной степи… как бы нам не испытать

беды не столько от неприятельского оружия, сколько от конской

бескормицы и от людского голода!

Не мало времени длился спор, наконец, порешили

большинством голосов - уходить назад. Военачальники в свое утешение

говорили: не затем ворочаемся, чтоб уходить совсем в города. Мы

сыщем себе привольные кормовые места и там остановимся, напишем к царям и подождем указа>.

- Но если неприятели проведают, могут напасть на нас там, где мы остановимся,. - сделано было такое замечание.

На это было подано и принято мнение: послать сильные отряды

к Сече, где находился Григорий Иванович Косагов, соединиться с

ним и чинить промысел над Кизикермеяем, чтоб не допустить хана