Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

полка, бесчинствовали, забирали в качестве подвод лошадей и не

ворочали иначе, как взявши с хозяев взятку, а становясь во

дворах, совершали над малороссиянами всякие неправды, поругания, 17* 515

грабежи и даже убийства. <���Что между нашими людьми и

приезжими москалями драк бывает, того и описать невозможно!> -

выражается в донесении гетману один козацкий чиновник.

Не только в Гетманщине, но и за ее пределами, как уже мы

видели, прорывались такие же грубые выходки великороссиян над

малороссиянами. В Путивльском и Рыльском уездах

великороссийские помещики заманивали на свои земли малороссиян, искавших селитьбы, а потом домогались, чтобы те поступали в число

их крепостных, и <���побивали их жестоким мучительством>. По

жалобам, которые беспрестанно присылались от гетмана в приказ, царь в 1701 году дал подтвердительный указ воеводам <���с великим

подкреплением, буде вперед малороссийским людям от

кого-нибудь станется обида от воеводского или полковничьего недосмотра

и за то начальным людям быть в казни и в вотчинах отписаны

будут>. Но и после такого строгого царского указа в январе

следующего 1702 года в Комарницкой волости (Орловской губ.) крестьяне били и бесчестили посланца самого гетмана, отправленного

к царю, и ехавших с ним малороссиян: по жалобе на то царь

приказал произвести розыск, и тех, которые признаны будут

виновными, сослать в Сибирь с женами и детьми.

Такие-то явления располагали опасаться народного волнения

в Украине, если запорожцы задумают повторить Петриково дело.

Были признаки, заставлявшие гетмана и старшин полагать, что

теперь посольство отзовется к подобному событию иначе, как было

несколько лет тому назад. В конце 1702 года гетман созвал

полковников и сделал им такой вопрос: следует ли совокуплять полки

с тем, чтобы не допускать запорожцев до вторжения. Все

полковники дали такой ответ: <���Если совокуплять полки, то на

оставленных козаками местах скорее могут вспыхнуть бунты между по-

спольством, потому что там не будет начальства. Лучше

расставить на приличных местах два или три полка, а остальные

полковники пусть остаются с своими полковыми старшинами в

своих полках и пусть наблюдают, какое влияние на поспольство

будут производить вести о запорожских злоумышлениях, сам же

гетман с компанейцами и с охотными козаками будет стоять в

Гадяче и смотреть на неприятельские обороты, чтобы чинить

военный промысел по мере надобности>. Гетман побудил и киевского

митрополита с своей стороны послать к запорожцам пастырское

увещание не вступать в связи с неверными и не поднимать

оружия на единоверных братии, жительствующих в Гетманщине и

в слободских полках. Сам гетман отправил запорожцам послание, уверял, что никто не думает нарушать их вольностей, указывал

на печальные последствия междоусобий в Правобережной

Украине, где столько городов, сел обращено в пепел и где столько

жителей погибло от меча или взято в неволю, убеждал запорожцев

516

жить в союзе и дружбе, покоряться властям и обещал

ходатайствовать за них перед царем. На такое послание кошевой Горде-

енко снова отвечал гетману резкою и грубою выходкой.

Нужно было во что бы то ни стало умиротворить Украину, тем более что события на правой стороне Днепра, где русский

народ вступил в открытую борьбу против польского панства, волновали левобережных малороссиян и возбуждали их к побегам за

Днепр с намерением биться там против извечных врагов всего

малороссийского народа. Одобцять такую борьбу не было тогда в

видах русского государя, который с тогдашним польским королем

и с Речью Посполитою вступил в союз против шведов. Нельзя

было притом не иметь в виду и того обстоятельства, что соперник

и враг царя Петра, шведский король, с каждым днем приобретал

успех в Польше, отторгал от польского короля на свою сторону

польских панов, манил их обещаниями усмирить правобережных

украинцев, бунтовавших против панства, перенести войну на

левую сторону Днепра и привести весь малороссийский народ в

прежнюю покорность польской Речи Посполитой. При таких

угрожающих слухах неблагоразумно было оставлять запорожцев в

раздражении против московской власти. Гетман получал сведения

о польских делах уже не от вестовщиков, которые выбирались из

людей всякого звания, а прямо от польского коронного гетмана

через нарочно присланного посланца. Тогда московское

правительство решило отправить в Сечу стольника Протасьева с

выговором запорожцам за их бесчинства, но вместе с тем объявить

им прощение от царя по ходатайству за них гетмана и киевского

митрополита. Задержанных по поводу разбойнического нападения

на греческий караван указано было освободить и отпустить.

Царский посланник Протасьев .прибыл в Батурин в апреле

1703 года, а 1 мая прибыли туда же отпущенные из Москвы

запорожцы, атаман Герасим Крыса с товарищами. Этот Крыса, отбывший несколько лет в заточении за бесчинства с запорожской

братиею, стал тогда в большом уважении у запорожцев, и гетмана

извещали, что Крысу думают избрать кошевым атаманом.

Вместе с Протасьевым отправил гетман в Сечу своего

генерального асаула Скоропадского. Они прибыли в Сечу 5 мая.

Протасьев раздал привезенное обычное царское жалованье.

Запорожцы поблагодарили и назначили раду 7 мая на праздник

Вознесения. Тогда на раде запорожцы объявили, что не хотят

присягать государю, пока не будут снесены городки, построенные

на Самаре и на Днепре. Как ни убеждал их царский посол

<���отложить новоизмышленные противные слова> и произнести

присягу, как ни уверял, что городки построены для охранения

малороссийского края и от них Запорожской Сече никакой трудности

не будет, запорожцы твердили все одно и то же: <���Когда городки

517

снесут, тогда мы и присягу принесем>. 8 мая послы уехали, не

окончивши дела, а по отъезде их в Сече кричали, что надобно

идти на Украину и убить гетмана.

Но запорожская удаль, так сказать, разменялась на мелочь и

не в силах будучи затевать важное дело - идти в Украину и

поднимать народ против властей - ограничилась частными

разбоями, вспышками неповиновения и дерзкими похвалками против

правительства. Так, разбойническая ватага сечевиков, под

начальством Карнауха, бесчинствовала над проезжими торговыми

людьми и чуть не убила гетманского посланца, грека Згуру, ехавшего

в Молдавию, а перешедши на левую сторону Днепра, разбила

валку чумаков, ехавших из Лубенского полка на Берды за солью.