Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

102

Ян Собеский, теперь возведенный в звание коронного гетмана, услыхавши, что орда идет на Подолье, двинулся с войском в Под-

гайцы, местечко, принадлежавшее Потоцким, укрепленное валами

и рвами. Здесь он отпустил несколько отрядов по сторонам в

Покутье, на Львовский тракт и на Полесье, а сам с остальным

войском решился встретить неприятеля в Подгайцах. Паны, считавшие себя опытными в военном деле, укоряли его за

раздробление сил. Но гетман объяснял, что он поступил так для того, чтоб татары, видя в разных местах польские войска, подумали о

чрезвычайном количестве военных сил у поляков; притом гетман

рассчитывал, что татары не утерпят и рассыпятся в загоны, а

потому нужно будет отражать их в разных местах. Главная сила

татар и Дорошенко с козаками приближались к Подгайцам.

Собеский вышел с войском показать неприятелям, что напали они

не на трусов. Битва длилась до солнечного заката. Поляки бились

храбро, и татары потеряли много своих воинов. После солнечного

заката татары собрали трупы своих убитых, свезли в деревню и, наклавши их в хатах, зажгли хаты: для них, как для мусульман, было ужасно оставлять своих мертвых на поле без погребения.

После этой первой стычки татары не стали вступать в битвы

с польским войском, а придумали всею громадою своих военных

сил осадить поляков и победить их голодом. Прошло-, таким

образом, несколько дней без боя; только удальцы с обеих сторон

показывали свою личную отвагу и храбрость на герцах. Поляки

рассказывали, что они тогда выдумывали разные выходки, чтоб

напугать татар, которых считали глуповатыми; так, например, чтоб неприятель думал об изобилии у них огнестрельного оружия, они кидали ночью на неприятеля бочонки, обмазанные смолою, воображая, что татары примут их за бомбы, или, снявши в

деревнях с хат трубы, укрепляли на колесах, ставили на валах

своих окопов и стреляли из ружей, вложивши ружья в эти трубы: татарам показывалось, что на них палят из пушек и осыпают их

картечью. Попавшиеся в плен польские слуги говорили татарам, что к польскому войску, стоящему в Подгайцах, на соединение

идет от Львова польный гетман князь Вишневецкий с двадцатью

тысячами незаморенного войска, а затем ждут еще и короля, который с большою силою уже переправился через Вислу.

Такие уловки не слишком много принесли пользы полякам, но делу в их пользу дало новый оборот событие, начатое и

совершившееся никак не по их замыслу.

Замысел Дорошенка отдать Малороссию в протекцию Турции

с тем, чтобы с помощью турок и татар “отделаться от ненавистного

Андруеовского договора, не мог разделяться с сочувствием всеми

козаками ни в Украине, ни в Запорожье. Козаки слишком долго

и слишком кроваво боролись с мусульманами,’ не говоря уже о

103

том, что вообще продолжительная дружба христиан с

поклонниками Магомета была делом невозможным в тот век где бы то ни

было. Славный запорожский богатырь Серко, непримиримейший

враг Крыма, сообразивши, что по выходе орды с ханом в Польшу

Крым на время опустеет, поспешил в Сечу и начал собирать

братчиков. Недавно еще Серко поссорился с запорожцами; но

легко было с запорожцами поссориться, легко было и помириться.

Прежняя размолвка была уже забыта. По голосу славного Серка

тотчас набралось запорожцев несколько тысяч. Серко говорил им’

так: <���Вот теперь, братцы, настало время расправиться с татарами, помститься над нашими недругами и вывести из бусурманской

неволи наших крещеных братии. Бусурманы ушли к Дорошенко

воевать против ляхов, дворы их остались почти пустыми; в Крыму

не ждут нас. Много у них всякого добра, награбленного у нашего

же народа; все перейдет в наши руки; много возьмем добычи, и

поровну разделимся, и славы-лыцарства добудем великого! Я

ляхов -недруг; ляхи - паны, они утесняли вольность нашу, угнетали

народ наш православный; но и татары нам тоже не друзья, а

еще горшие враги. Ляхи нашу худобу поедают, а татары кровь

нашу пьют. Посмотрите, орда опустошила домовки наши, детьми

и женами нашими наполнили татары свои улусы, а сколько они

людей нашего козацкого народа в неволю запродали на галеры и

сколько их перебили! С бусурманами нам достойно воевать; сам

Бог велит напасть на противников и отмстить за унижение имени

Иисуса Христа, за сожженные церкви, за поругание святыни.

Идемте, братцы, я вам перед вести буду!>

Запорожье поголовно потянулось к Перекопу с своим кошевым, которым был, после низложенного Васютенка, Иван Рог. Городок

Перекоп взяли козаки, сожгли потом и, открывши себе вход в

середину полуострова, разделились на две половины: с одною был

кошевой Рог, с другою - Серко. По известиям пленных татар, в

обеих полрвинах было более двух тысяч, а поляки говорили, будто

Серко поднял тогда на войну до двадцати тысяч козачества.

Кошевой Рог с сечевиками взял местечко Арбаутук; запорожцы без

милосердия истребили в нем всех жителей, рассыпались по селам

и то же делали везде; имущества забирались, дворы пылали, всех

рубили, не было спуска ни женщинам, ни детям. Серко с другою

половиною бросился к Кафе и напал на улус Ширинбея; то был

могучий владетель в Крыму, вассал хана; козаки все сожгли, всех

истребили, стада и табуны уводили и взяли в плен живьем Ши-

ринбеева семилетнего сына с его мамкою.

По всему Крыму поднялся страшный переполох; татары

покидали свои жилища и спешили в горы. Сам хан, находившийся

тогда в своей столице в Бахчисарае, убежал на берег моря, сел

на судно и укрылся на азиатском берегу с своим двором, женами

104

и наложницами, а весь свой юрт оставил на произвол судьбы.

Козаки, однако, не достигли тогда до Бахчисарая; они боялись, чтоб Калга, находившийся при Дорошенке, услыхавши, что

делается в Крыму, не воротился, не ударил бы на Козаков и не

загородил бы им обратного пути через Перекопский перешеек.

Отягченные добычею, козаки повернули назад и благополучно

возвратились в свою Сечу. Самыми важными трофеями их похода

было множество освобожденных христианских невольников, а

такими подвигами козаки всегда особенно славились и считали их

главным своим призванием в войнах с неверными.

Набег Серка и Рога на Крым принес полякам большую пользу, хотя никто не мог сказать, чтоб запорожцы свершили его с

намерением помогать полякам.

Когда весть о посещении Крыма Серком дошла до Калги и

мурз, бывших с Дорошенком, большое негодование поднялось

тогда против козачества. Мурзы стали подозревать искренность

самого Дорошенка: не в coy мышлении ли с ним и его старшиною