Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

объясняться с Дорошенком нельзя будет. Кажется, лучше крепить одну

левую сторону, а о правобережной оставить попечение; народ все

прелестный, лукавый: как надокучивал им Суховеенко, так они

к нам кидались, и Андрей Дорошенко писал в городы и призывал

всех на верность царским именем, а теперь, как уже побили

Суховеенка, так не то заговорил Андрей Дорошенко, все только

на гетмана указывает и говорит: где гетман будет, там и мы с

ним будем^ Покамест Суховеенко с татарами воевал против

Дорошенка, - всем пленным царским ратным людям дал

Дорошенко льготу, отобравши от них присягу, что не убегут, а как

Суховеенка разбили, так Дорошенко приказал их посадить снова в

153

темницу и забить в колодки>. Сами пленные воеводы сообщили

об этом Бобровичу письмом.

Вслед затем гетман Дорошенко, узнавши, что города левой

стороны били челом царю, приказал своему брату Андрею ехать из

Гадяча к нему в Чигирин, распродавши всю свою рухлядь, и взять

с собою царского посланца Феофила Бобровича. Бобрович не

поехал по зову Андрея, отговаривался неимением царского указа, а в

случае если бы Андрей Дорошенко попытался насильно потащить

его, решался бежать в Москву, хотя бы и мог подвергнуться гневу

государя за самовольство. Но этого не случилось. Бобрович не

поехал к Дорошенку, не бежал в Москву, а был туда отозван по

царскому указу. Тем и окончилось неудачное его поручение устроить

сделку московского правительства с правобережным гетманом.

У Дорошенка в то время завелись иным путем сношения с

Москвою, через князя Ромодановского, стоявшего тогда с царским

войском в Судже. Ромодановский отправил к Дорошенку гонцом

ротмистра Карпа Бабкина ходатайствовать об освобождении пленных

воевод и царских ратных людей, и в том числе сына Скуратова, товарища князя Ромодановского. Дорошенко отвечал: <���известен

благородию твоему наш нрав. В нашей земле не так, как у великого

государя его царского величества в Великой России, где все мило- , стивым повелением государя чинится; у нас без совета полковников

и товариства ничего учинить не можно. Даю .ведать благородию

твоему: пленные ваши у нас не в какой-нибудь неволе, а по воле живут, при нашей любви и милости. Скоро даст Бог неприятеля-бусурмана

.из нашей земли выгоним, тогда за прибытием всех полковников и

за общим советом и Григория Петровича Скуратова, и воевод, и

ратных людей отпустим и ни единого из них не задержим>.

Дорошенко отпустил, однако, тогда же полковника Гульца с

челядником и прапорщика Тараса Смирнова. Гетман сказал

Бабкину: <���как великий государь укажет отпустить всех взятых

жителей малороссийских городов, тогда и мы .вам отпустим воевод

и всяких чинов полоненников>. Из малороссиян, которых отпуска

домогался гетман Дорошенко, были между прочим полковники: прилуцкий Чернавский, ирклеевский Попкевич, судья Незамай, писарь Шийкевич и знаменитый Тимофей Цыцура, живший в то

время в ссылке в Томске. Указаны были еще многие имена. Рус- ‘

ских пленников у Дорошенка было семьдесят, из них 34 в Брац-

лаве, другие в Чигирине. О содержании пленников в Чигирине

Бабкин сообщал так: <���государевых людей гетман велел кормить

и поставить по дворам, и шубы и сапоги им подавал, и к себе

их обедать призывает почасту>. Но такое любезное обращение

было только тогда, когда еще Дорошенко побаивался Суховеенка, а как перестал его бояться совершенно, то и с пленными вели-

короссиянами стал обращаться иначе.

154

IV

Приготовления к раде. - Домогательства

Дорошенка. - Съезд в Глухове. - Толки о праве

козацких послов присутствовать при переговорах

России с Польшею. - Избрание в гетманы Демьяна

Игнатовича Многогрешного. - Статьи, прочитанные

на раде от царского посланника. - Толки о воеводах

и ратных людях и об удержании Киева. - Доводы со

стороны Ромодановского против желания не иметь в

Малороссии воевод. - Присяга нового гетмана. -

Отписки. - Уведомление Дорошенка о

совершившемся выборе. - Отъезд Ромодановского из

Глухова.

С 12-го февраля 1669 года в Москве начались приготовления

к предстоящей ^аде для избрания нового гетмана левобережной

Украины. По царскому указу, от лица верховной московской

власти назначен был на эту раду князь Григорий Григорьевич^ Ро-

модановский, а в товарищах ему стольник Артамон Сергеевич

Матвеев и дьяк Богданов; с ними, для оберегания, отправлялись

конные и пешие государевы ратные люди, стольники, стряпчие, дворяне и жильцы. Съезд всех определенных к посольству был в

Севске, куда Матвеев прибыл с своими из Москвы, и там

дождался Ромодановского из Суджи, где тот стоял с войском.

Весть о намерении Москвы избрать на раде нового гетмана для

левобережной Украины подействовала неприятно на Дорошенка.

Он видел в этом неудачу своих планов сделаться гетманом обеих

сторон Украины. <���Удивительно мне, - писал он Ромодановско-

му, - что твоя милость, знаючи добре мене обеим сторонам

гетманом, листами ссылаешься с Демьяном Многогрешным, наказным

нашим гетманом. Надлежало бы твоей милости, по сердечной своей

христианской любви, желать, чтоб и высокая честь его царского

величества, и слава Войска Запорожского ненарушна была, а не

того, чтоб от веков во едином союзе пребывающая Украина, которая

через тыялета облиялася кровью, снова в разность приходила.

Прошу обо всем, что тебе поверено от его царского величества, ведомо

чинить ко мне, а не к наказному гетману северскому. А из того

поступка, что мимо нашего ведома чинится, что возрастет? Сам твоя

милость, как мудрый, домыслитися можешь>.

Но на это письмо не последовало ответа; по крайней мере, в

современных делах его нет.

В подобном смысле писал тогда Дорошенко и к Шереметеву.

Он извещал, что, собравши раду, хотел отправить к царю

челобитье, как вдруг узнал, что с бывшим полковником черниговским, его, Дорошенка, наказным гетманом, заводятся <���потайные тракты>.

Демьян в глазах Дорошенка походил на тех <���закутных

(заугольных) гетманишек>, которые после смерти Богдана Хмельницкого, 155

ради своих частныхNвидов, провозглашали себя гетманами и

производили междоусобия. Дорошенко просил Шереметева, чтобы все

сношения о важных делах производились с ним, настоящим

гетманом, а не с его наказными, и чтобы войсковые клейноты (знаки

гетманского достоинства) никому не отдавались до возвращения

послов, которые от него с рады будут посланы к государю. На

это письмо Шереметев отвечал, что с Демьяном никаких тайных