Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

разоряли татары царские города. Велено было поставить на вид

полякам, что, в противность Андрусовскому договору, в польских

владениях учали ‘быть великие гонения на православную веру, принуждения к унии, всякого рода притеснения, и по зтой-то

причине Дорошенко отступил от Речи Посполитой и отдался

турку, а того бы не было, если б от поляков не сталось гонения

православной вере. О Киеве приказано было объявить, что Киев

удержан и не возвращен полякам оттого, что Дорошенко отдался

турскому султану со всеми малороссийскими городами, и, таким

образом, Киев мог бы достаться туркам, а тем бы отворился путь

бусурманам не только в Украину, но и во всю российскую

державу; теперь же для того, чтоб Киев не достался туркам, этот

город снабжен ратными людьми и хлебными запасами с

большими издержками для Московского Государства. Прибавлялось, что

Киев не отдан еще и потому, что после Андрусовского договора

из королевской канцелярии выходили грамоты за королевским

подписом и печатью, а также от старост и подстарост порубежных

городов писались письма и отписки, где именовался неправильно

царский титул <���с великим’ бесчестием и укоризною для его цар-

191

ского величества>. Сверх того, в королевских владениях

печатались латинские книги <���с таким великим бесчестьем и укоризною

царскому величеству, что и простому, человеку слышать не

годится, не только Божию помазаннику и монарху христианскому>.

Поляки претендовали, что гетман Демьян Игнатович не пропустил

королевского посла Жальского, везшего Ханенку клейноты; полякам велено было объяснить, что Жальского приказал отправить

назад царь, потому что посылка в Запорожскую Сечь сделана

была вопреки Андрусовскому договору: по этому договору

запорожцы должны оставаться под обороною обоих государей, а

следовательно, король должен был ссылаться с Запорожьем не иначе, как после предварительного сношения о том с Москвою.

Отправлены были на новый съезд, 31-го марта, Ордын-Нащо-

кин, Иван Ив. Чаадаев и думные дьяки Башмаков и Самойлов.

Не удалось Дорошенку устроить мирные отношения козацкой

Украины с Польшею. Утвердилась в нем пуще прежнего

готовность искать для Украины опоры в турецкой державе. Но всетаки

в его глазах это был предел крайней необходимости. Знал он

настроение православного народа, да и сам был человеком

православной веры. И теперь, как прежде, он готов был предпочесть

всякой другой власти над Украиною власть единоверного

московского государя, только с такими условиями, какие он считал

выгодными и почетными для своего народа, да вдобавок желал он

побудить царя на решительную брань за всю южную Русь, как

за свое исконное достояние. Проезжал через Молдавию и Украину

греческий архиепископ Манассия из Македонии. Дорошенко

принял его с подобающими почестями, угощал его и весь

архиерейский причет, а оставшись с ним наедине, стал перед образом

Спасителя и Богородицы и говорил:

<���Перед Богом свидетельствуюсь, как твоя святыня будешь в

Москве, донеси его царскому величеству: мы рады бы служить

великому государю и стать его рабами, но великий государь не

принимает нас, а велит нам быть под властью поляков! Наша церковь

Божия и наш православный народ терпят от поляков утеснения и

гонения и для того принуждены были мы на время отдаваться ага-

рянскому монарху. Если поляки станут нам докучать, так мы

против* них учнем стоять головами своими с женами и детьми, соединимся с турками и татарами заодно, но польской тяготы никакими

мерами терпеть нам невозможно! Милости от польского короля и

заступления никакого не имеем! Мы все того только желаем: пусть

бы для единой святой восточной церкви милость свою государскую

к нам царь явил, под свою высокую руку принял, нас всех в своей

царской милости содержал, как и прочую братию нашу, и оборонял

бы от неприятеля нашего. А если великий государь не изволит

принять нас под свою государскую руку, то пусть бы нас с поляками

192

помирить изволил, чтоб нам поляки никаких тягостей не чинили, а

держали бы нас по договору Подгаецкому. В прошлых годах хоть я

и ходил с татарами за Днепр, однакож я Козаков и татар до бою с

царскими ратными людьми не допустил и взятых в плен царских

воевод и ратных людей в Москву отпустил, а полковников и гетмана

Демьяна против царского величества не подговаривал и не

подговариваю>.

Дорошенко, между прочим, просил передать царю его чело-

битие, чтоб царь не верил людям, распускающим про Дорошенка

клеветы, приказал бы Демьяну быть с ним в дружбе, не мешать

ему, Дорошенку, пользоваться купленными мельницами на

Днепре под Чигирином и позволять приезжать в Киев богомольцам с

правой стороны Днепра. <���Пусть государь, - присовокупил

Дорошенко, - изволит только прислать мне указ; я Стеньку Разина

к его царскому величеству в подданство и послушание наговорю

и приворочу!>

Гетман дал ему письмо, адресованное к царю. Архиепископ

Манассия из Чигирина поехал в Канев и там увиделся с

митрополитом Тукальским. Этот архиерей показался ему совершенно

одинаковых мыслей с гетманом. Сначала митрополит хотел было

на время удержать архиепископа и говорил: <���пошлем вместе гонца

к государю; когда государь изволит нас принять под свою

государ скую высбкую руку, тогда и я поеду с тобою в Москву>.

Однако, митрополит вскоре передумал и отпустил архиепископа

одного с его причетом, поручивши ему передать на словах то же, что-Дорошенко. <���Писать не смею, - говорил он, - прежние мои

письма, что я посылал в Москву, объявились у поляков>.

В письме, которое Манассия привез в Москву от Дорошенка, гетман уверял, что он, <���как соборной православной церкви уд и

благожелатель всему православному христианству, хочет иметь

православного царя за главу себе>, просил не поставить ему в

грех того, что он принял от турского султана санджаки (знаки

власти). <���Я сделал это, - выражался Дорошенко, - щадя целость

всей Украины, защищая от разорения церкви божий и отводя от

людей пагубу. Иногда делаю такое, чего и сам не хочу: еслиб

мы не приняли знаков турецких, то пришлось бы нам творить

брань с сильными бусурманами, живущими близко нас, а на это

мы немощны>. <���Да будет известно вам, православный милостивый

царь, что сей российский народ, над которым я старшинствую, не хочет носить ига, которое возлагает на него Речь-Посполитая: не допускают поляки Войску Запорожскому и народу российскому