Борис Бабочкин - В театре и кино

Из новых болгарских пьес наиболее значительной мне представляется пьеса Анжела Вагенштейна "По московскому времени". Выпускник Всесоюзного института кинематографии в Москве А. Вагенштейн посвятил свою пьесу теме борьбы болгарского рабочего класса за новое, социалистическое отношение к труду. Показывая жизнь и труд железнодорожников, драматург нарисовал ряд правдивых образов, взятых из современной действительности. Язык пьесы - народный, выразительный, образный. В столкновении характеров отчетливо раскрываются черты новой жизни болгарского народа, его новые интересы. Пьеса не только отражает сегодняшний день Болгарии, - она заглядывает в будущее.

Написанная Тодором Белковым пьеса "Септемврийцы" талантливо рисует драматические события сентябрьского восстания 1923 года и роль товарищей Георгия Димитрова и Василя Коларова в этих событиях. Пьесу пронизывает вера в победу революции, в силы народа.

Эмиль Коралов представил болгарскому театру пьесу о героях строительства азотнотукового комбината. Крум Кюлявков написал пьесу о болгарских пограничниках. "Разведка" Лузана Стрелкова прошла в ряде театров страны. Вера Саева в своей пьесе для юношества "Внучка дворничихи" рисует жизнь провинциального города Болгарии при фашистском режиме; чувство современности, глубокая симпатия к народу, к простым рабочим людям, правдивое

изображение новых героев делают эту пьесу весьма интересным явлением в болгарской драматургии. Ряд серьезных моральных проблем ставит Орлин Василев в новой своей драме "Любовь".

Даже самый беглый перечень пьес, которыми располагал в те годы болгарский театр, говорил о том, что он находился накануне нового подъема. Театры получали новые пьесы, ставившие острые и важные вопросы современности.

Чем же характерен тот этап развития болгарского театра, который я наблюдал? Что представлял собой болгарский театр? Какими качествами и недостатками обладал он как художественный организм? В чем неповторимость его искусства, каковы особенности творчества его режиссеров, художников, артистов? Не будучи театральным критиком по профессии, но всегда интересуясь теоретическими проблемами театрального дела, я пытался найти ответы на эти вопросы в своей практической работе в болгарском театре.

Моя горячая симпатия к талантливому коллективу Софийского народного театра, моя признательность за часы подлинного творчества, которыми я обязан этому коллективу, ряд незабываемых впечатлений от годичного пребывания в Болгарии, которые навсегда останутся в моей памяти, я уверен, предохранят меня от поспешных выводов.

Я должен сказать, что за время моего пребывания в Софии многое в облике театра изменилось, многие мои первоначальные впечатления оказались ошибочными, но некоторые, наоборот, укрепились, подтвердились жизнью, и я могу говорить о них с уверенностью. Они касаются прежде всего вопросов исполнительского стиля, режиссуры и манеры актерской игры в театрах Болгарии. Оговариваюсь, что я имел возможность хорошо узнать только Софийский народный театр. Но посмотрев некоторые работы других театров (Пловдивского и Варненского, театра "Трудовой фронт", Театра молодежи в Софии и др.), я пришел к заключению, что они в основном едины в своем творческом методе, что тон и направление театрам Болгарии задает Софийский народный театр.

8 января 1951 года, через час после вылета из Бухареста, наш самолет покатился по бетонной дорожке Софийского аэродрома. К самолету быстро шла группа людей. Первые слова, услышанные мной, были сказаны на чистом русском языке:

- Мы хотели бы, чтобы вы считали болгарскую землю своей землей, товарищ Бабочкин. Добре дошли! - Это было сказано уже по-болгарски, но прозвучало знакомо и успокаивающе. Незнакомая дотоле София превращалась в осязаемую, реальную Софию (болгары делают ударение на первом слоге). Над городом стоял черный туман. Это обычное в дни короткой зимы явление несколько портит первое впечатление от красивого города.

- Ну, как в Москве? - спрашивал почти каждый мой новый знакомый, как будто бы сам он тоже только недавно приехал оттуда.

Автомобиль бежит по красивому Русскому бульвару, мимо памятника России-освободительнице, мимо здания Народного собрания, мимо белого мраморного мавзолея Г. Димитрова к классическому зданию Народного театра. Большой и удобный зал, так же как и фасад театра, окутан дымкой тумана. Великолепно техническое оборудование сцены. Ловлю себя на мысли, что в этом театре я обязан хорошо, только хорошо работать. Я вижу вокруг себя добрые лица, ловлю взгляды, полные любопытства и симпатии. Вокруг меня мои новые товарищи, и они мне сразу очень нравятся. И я замечаю, что первое волнение уже прошло.

- Когда начнем работать? - спрашиваю седого актера с добрыми голубыми глазами.

- Хоть сейчас, - серьезно отвечает мне Стефан Савов, заслуженный артист, один из виднейших актеров Болгарии.

По первым моим встречам, по первому знакомству с труппой я увидел, какой громадный интерес проявляют болгарские артисты к нашему советскому театру, как много ждут от советского режиссера. Самые разнообразные вопросы задавали мне со всех сторон: как распределяются у нас роли, можно ли делать заявки на роль, как работают в советском театре со вторым составом, каковы функции и права Художественного совета, ведется ли в наших театрах педагогическая работа с молодежью, сколько времени у нас репетируют пьесы и так далее, и тому подобное. Но над всеми этими практическими вопросами доминировал один - главный: как играть советского человека, что такое советский человек?

Спектакли, которые я увидел в Софийском народном театре, были все разные. Разные до того, что порой казалось, будто каждый вечер я сижу в другом театре. Были среди них и такие значительные спектакли, как "Сноха" А. Хаджи-Христова и "Голос Америки", и такие неровные, как "Под игом" И. Вазова, где на прекрасно разработанном бытовом фоне риторически и довольно условно звучала революционная линия пьесы, а между этими двумя линиями не было органической связи. Были такие достижения, как "Царская милость" К. Зидарова, и рядом такой беспомощный спектакль, как "Гимназисты" К. Тренева; хорошо слаженный "Московский характер" А. Софронова и небрежный, ошибочный по сценической трактовке "Разлом" Б. Лавренева. В некоторых спектаклях явно проскальзывали следы формализма. Я увидел, что актеры иногда как бы стесняются публицистических мест в пьесе и не хотят сильно направить их в зрительный зал.

По всему видно было, что театр располагает прекрасным составом артистов, которые, однако, не всегда работают в полную силу и, должно быть, еще не знают всех своих возможностей. Я понял, что самое важное и нужное для болгарских артистов сейчас - знакомство с учением Станиславского о сверхзадаче спектакля. И наряду с этим в своей режиссерской работе я стремился к тому, чтобы полнее раскрыть возможности труппы и использовать до конца прекрасную технику сцены Софийского народного театра.