Борис Бабочкин - В театре и кино

Своими руками артисты соорудили огромный театр на шесть тысяч мест с довольно приличной, хорошо освещенной и радиофицированной сценой. Этот театр по-своему даже красив и во всяком случае живописен. Его стены и потолок -громадные полотнища индийских тканей ручной работы, тканей, которые уже сами по себе произведение искусства. Все здесь сделано на скромные трудовые деньги членов ассоциации - очень бедной и в то же время очень мощной культурной организации Индии, имеющей отделения в каждом штате, в каждом центре, в каждом захолустном городке, почти в каждом селении.

И вся деятельность этого громадного очага национальной культуры, этой массовой демократической ассоциации вдохновляется благородной идеей возрождения индийского народного искусства. Она живет поддержкой самых широких масс индийского народа и бескорыстным энтузиазмом ее многочисленных членов. Одну рупию в день могли тратить на себя делегаты конференции, и все же организация фестиваля, проезд, жизнь в Дели потребовали больших расходов. Все эти средства были собраны среди трудящихся Индии.

"В кассе ИПТА не было и двадцати пяти рупий, когда мы начали готовиться к конференции", - сказал в своем докладе генеральный казначей ИПТА, известный бенгальский драматург Сачин Сен Гупта. На Восьмой конференции он был избран ее президентом.

Мы входим в главные ворота лагеря, украшенные изображением танцующего бога. Нас встречают ответственные сотрудники ИПТА, и среди них мы узнаем старых знакомых -Ахмада Аббаса, одного из сценаристов и постановщиков фильма "Хождение за три моря", и замечательного актера, прогрессивного деятеля Индии Балраджа Сахни. Несколько лет назад, во время первого фестиваля индийских фильмов в

Москве, я представил его московской публике. Сейчас мы обнялись, как старые друзья.

Вспыхивают блицы фотоаппаратов, мы проходим в импровизированный театр, где уже идет первый концерт фестиваля.

На сцене, на полу расположился небольшой оркестр, человек семь-восемь. Основной инструмент - своеобразная фисгармония. Одной рукой музыкант перебирает клавиши, другой раздувает мехи. Он ведет основную мелодию песни. Во всяком таком ансамбле обязательны барабаны. Они разного тона, разной формы; иногда это просто кожа, натянутая на глиняный горшок, иногда довольно сложная конструкция. Это подлинно народные инструменты, пришедшие на сцену прямо из деревни.

Индийские струнные инструменты - вина и ситар - сложны по конструкции, декоративны и очень красивы по форме. Они собраны из драгоценного дерева и украшены тонкими инкрустациями из слоновой кости. Сила звука такого инструмента, пожалуй, обратно пропорциональна его величине. Сплошь и рядом весьма сложная конструкция издает очень тихий, но всегда приятный, мелодичный звук. Обязательны в таком ансамбле маленькие серебряные тарелки величиной с блюдечко для варенья. Иногда присутствуют один-два духовых инструмента, похожих на флейту или кларнет.

Мелодия индийской песни всегда проста, и главное в ней -причудливые, часто меняющиеся ритмы. Особенно характерно это для танцевальной музыки, где ударные инструменты определяют характер того или иного танца, а виртуозные барабанщики часто солируют. Иногда, правда очень редко, в таком ансамбле появляется европейская скрипка. Играют на ней по-особому. Скрипач сидит на полу по-восточному и поддерживает гриф правой ногой. Инструмент стоит почти вертикально по отношению к полу.

Выступают ли на сцене деревенские музыканты или певец, имя которого знакомо в каждом селе Индии, внешне ничего ее меняется: всегда исполнители сидят на полу, всегда в центре ансамбля незатейливая фисгармония. Номер кончается. Музыканты, сложив у груди ладони, слегка кланяются и удаляются со сцены. На аплодисменты они не выходят, никакой паузы между номерами в концерте нет. Индийские артисты не ждут наступления тишины в зале перед выступлением, не ждут и аплодисментов признательности после выступления. Все имеет деловой, пожалуй, даже будничный характер. Именно так и кончился первый концертный номер, который мы увидели в Индии.

Обстановка в зале тоже для нас непривычная. Многие матери пришли в театр с детьми, дети ползают по скамьям, дремлют на руках или внимательно и сосредоточенно, как взрослые, смотрят на сцену. Некоторые женщины принесли с собой вязанье и, не отрывая взгляда от артистов, быстро перебирают пальцами. Между рядами, пригнувшись, шныряют продавцы хрустящей жареной картошки (очень вкусное кушанье!), наперченных орехов, конфет...

Ведущий по радио объявил, что слово предоставляется советской театральной делегации. Мы поднялись с мест. То, что произошло в следующие минуты, было захватывающим и трогательным до слез. Какую овацию нам устроили!.. Какие счастливые лица улыбались нам, какие сияющие глаза провожали нас, советских людей, на эстраду! Какой отзвук в сердцах слушателей вызвали слова о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах ни один советский артист и ни один индийский артист не отдадут своего искусства и своего таланта пропаганде ненависти, вражды и войны; никогда они не унизят своего искусства до того, чтобы оправдывать мнимое превосходство одной расы над другой, одной нации над другой.

Я сказал в своей речи, что мы еще мало знаем друг друга, мало еще встречались, но нет в Советском Союзе ни одного человека, который не понимал бы глубокого смысла трех слов, звучащих: "Хинди, руси...". Не успел я закончить, как шесть тысяч голосов, сотрясая воздух так, что стены театра рванулись, как паруса на ветру, отозвались могучим и страстным: "...бхай, бхай!". Лозунг "индийцы и русские -братья" стал как бы символом дружеских отношений между двумя великими народами - Индии и СССР. В тот незабываемый вечер мы почувствовали это всем сердцем, и счастливое чувство братства не покидало нас весь месяц, проведенный в Индии, не покинуло и по возвращении в СССР.

Утомленные трудным путешествием, мы после выступления уехали в отель, чтобы хоть немного отдохнуть и привести в относительный порядок тот фейерверк впечатлений, который был в каждом из нас и который еще долго не давал нам заснуть в эту первую индийскую ночь.

Дели не мучил нас ни особой жарой, ни духотой, хотя погода все время стояла солнечная. С настоящей индийской жарой мы встретились позже, во время путешествия по стране. В Дели же по вечерам было даже прохладно - не для нас, конечно, а для индийцев. Для них эта свежесть - зима. Они кутают головы в шерстяные шарфы, надевают на руки шерстяные перчатки, оставаясь в большинстве босыми. Встречаются и обыкновенные наши цигейковые ушанки. И подобно тому, как зеленая чалма на Востоке отличает паломника, побывавшего в Мекке, ушанка говорит о том, что ее владелец был гостем Советской страны, Москвы.