Иван Солоневич - Народная монархия

О весталке и Марсе сейчас, кажется, не спорит никто. О варягах все еще спорят. Наши историки в течение лет по меньшей мере двухсот вели спор на эту тему. Этот спор можно было назвать совершенно бессмысленным, если бы обе спорящие стороны не защищали бы совершенно конкретных политических программ сегодняшнего дня.

Профессор Виппер, анализируя труды некоторых германских историков древнего Рима, с очень большой степенью убедительности продемонстрировал то прискорбное обстоятельство, что к истории древнего Рима все эти труды собственно никакого отношения не имели. Они, эти труды, имели целью показать на древнеримском примере спасительность той германской партийной программы, какую разделял данный историк. Профессор Виппер писал до той эпохи, когда «марксистская историография» сконсолидировалась в окончательный шулерский притон… Но скромные зачатки этого притона существовали, оказывается, и в досталинские времена. Люди коверкали, извращали, фальсифицировали римскую историю, чтобы ее иллюстрациями подкрепить свои партии. По точно такой же схеме действовали и русские историки. Таким образом, историю русской историографии целесообразнее всего начать с тех же варягов.

История русской общественной мысли от Рюрика и Синеуса до Ленина и Сталина, разделилась, собственно говоря, на две - очень неравные части. Одна, меньшая, говорила: мы более или менее сами по себе. Другая, большая, говорила: нам без немцев нет, не было и не будет никакого спасения - под немцами подразумевались и немцы просто, и немцы вообще - всякие иностранцы, немцы в московском смысле этого слова - обитатели западноевропейских культурных стран. На «немецкой стороне» стояла «вся наука», ибо наши славянофилы, несмотря на все их потуги быть «тоже наукой», были только публицистикой. Правда, пока что правильно предвидели именно они, но до «науки» они все-таки не дослужились. Правда, отец всей нашей науки Михайло Ломоносов от варяжской теории на стенку лез. Но во времена Ломоносова, точно так же, как и теперь, нет решительно никакой возможности ни доказать, ни опровергнуть теорию признания варягов. И во время Ломоносова - точно так же, как теперь - эта теория была использована воинствующим германизмом для доказательства государственной, культурной и прочей одаренности германского народа, следовательно, для его права, снова «придти, княжить и володеть».

Из попыток реализации этого права ничего не вышло в 1917 и в 1945 году. Ничего не выйдет и в какой то другой, нам еще неизвестный, но, все-таки, еще вероятный год. Варяжская теория пока что поставлена на лед - кальтгештельт, как говорят немцы. Очень вероятно, что последующие поколения попытаются ее разогреть.

В этой легенде - или теории - есть несколько занятных сторон. Самая занятная из них заключается, может быть, в некоем, так сказать, чисто семейном моем событии. Жена моего сына - шведка. И когда я ей рассказывал о Рюрике, Синеусе и Труворе она высказала подозрение, что тут что-то напутано: Синеус, вероятно, обозначает семью, дом, домочадцев, а Трувор, вероятно, обозначает скарб. Действительно, по-шведски сина хус - значит «с домом», а Трувор очень похож на Труэ - сундук, скарб, скрыню , как называли этот предмет мебели на Украине. Итак, пришел Рюрик и стал княжить в Новгороде, его семья в Изборске, и его сундук в Белоозере. Эта точка зрения может объяснить совершенно бесследное исчезновение и семьи и сундука со страниц летописей. Несколько труднее объяснить тот факт, что за двести лет полемики ученые мужи не догадались заглянуть в шведско-русский словарь.

Другая:

Лет за сто до записи нашей летописи о призвании варягов, английский летописец записал такое сказание: британские племена, недовольные собственными раздорами обратились к норманнским, то есть варяжским, братьям Генгисту и Горзе с приглашением:

Terram latam et spaciosam, omnia rerum copia refertam, vetrae mandant dicione parere.

Перевод: земля наша велика и обильна, порядка в ней нет, придите княжить нами.

Литературными плагиатами люди занимались, оказывается, и тысячу лет тому назад.

Варяжские князья, конечно, были. Как они попали на Русь, мы, надо полагать, никогда не узнаем. Единственно, что мы можем установить твердо - это, что они растворились быстро и совершенно бесследно, что варяжский язык, нравы и прочее никакого влияния на туземные племена не оказали. Если бы было завоевание, то оно потребовало бы значительных человеческих сил, и эти силы бесследно не исчезли бы. Так варяги Вильгельма Завоевателя, завоевав Англию, во-первых, закрепостили все ее население. Памятником этого закрепощения и до сих пор служит Doomsdaybook - Книга Страшного Суда, в которой был записан и закреплен раздел земли между победителями и которая и до сих пор служит чем-то вроде юридического справочника при решении некоторых земельных вопросов. Чудовищные земельные богатства английской аристократии и до сих пор основаны на праве завоевания и на пергаменте Doomsdaybook. Приблизительно до 16-го столетия норманнское наречие французского языка было официальнымязыком правящего слоя Англии. В некоторых церемониях оно осталось официальным языком и сейчас. Английский язык есть смесь языков двух завоевателей - датских и норманнских. Язык коренного населения страны исчез почти бесследно. Правда, еще и м-р Ллойд Джордж в своем детстве говорил на кельтском, уэллском наречии, но на конструкцию сегодняшнего английского языка оно не оказало никакого влияния. У нас от варяжского языка осталось несколько терминов, происхождение которых можно объяснить, как вам будет угодно. Слово князь можно производить от варяжского «конунг» и от татарского «хан», - по-хазарски «каган», или, еще дальше, по-древнееврейски «коган». Это - вопрос вкуса.

Таким образом: пришли завоеватели. Ничего похожего на, скажем, битву при Гастингсе тут не было. Никаких книг Страшного Суда составлено не было. Никаких разделов имущества побежденных не происходило. Никакого лингвистического влияния оказано не было. По-видимому, не было и никакого сопротивления со стороны побежденных. Вообще, варяги в качестве завоевателей являют собою истинно радостное исключение в истории России и мира. В церквах Западной Европы в те времена читали специальные молитвы: «От свирепости норманнов спаси нас, Господи». До варягов и после варягов всякая попытка завоевания русской равнины вызывала многолетнюю, иногда многовековую резню. А тут - такая, можно сказать, культурность в обращении! Я думаю, что и о теории призвания и о теории завоевания просто говорить не стоит. Но у Ключевского есть короткий, тусклый и не очень внятный намек на одно обстоятельство, которое во всей истории России играло, играет и будет играть решающую роль.