Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

Представитель Центральной Рады Довгорученко вообще приравнял отказ от украинизации к подрыву государственности. Выступая 21 апреля на заседании Харьковского уездного земства, он заявил: «Мы живем в Украинской Народной Республике и всякие враждебные выступления против Украинской державы будут строго караться. Истекающей из этого необходимостью является повсеместное введение украинского языка» [1088] Возрождение, 23 апреля 1918 г. .

Трагикомедией назвал украинизацию Юга России очевидец этого процесса Сергей Штерн: «Насильственное навязывание украинского языка, малопонятного южно — русскому населению, не освоившемуся с «галицизмами» «мовы», было длительной трагикомедией. Учреждения засыпались бумагами, которые надо было переводить, среди чиновничества началось нездоровое соревнование в знании украинской мовы, шпионаж и доносительство на говорящих «по — московски»… Можно, не рискуя впасть в преувеличение, утверждать, что все разновидности украинской самостийнической власти отдали дань, и не малую, срыванию вывесок на русском языке, переименованию улиц и площадей, перекрашиванию в желто — голубой цвет почтовых ящиков и т. д. Все это делалось с ожесточением, грубо, озлобленно, благо украинские самостийники вербуют адептов преимущественно из малокультурных рядов сельской полуинтеллигенции, а прозелиты и мелкие карьеристы строили на «кацапофобии» свое личное благополучие» [1089] Штерн, стр. 173–174. .

На территории, которая внезапно для себя весной 1918 года стала Украиной, с первых же дней украинизации появилась новая отрасль заработка — переводы с русского на украинский язык. В Харькове, на Пушкинской, 34, где начала издаваться украиноязычная газета «Рух», сразу же открылось бюро переводов. На Екатеринославской, 18 открылись платные курсы украинского языка (плата была немалой — до 75 рублей в месяц). Причем подрабатывать в них не гнушался и упомянутый выше глава Харьковского учительского округа. Стали появляться объявления такого типа: «В Пораіонний Комітет потрібен з доброю освітою, добре володіючий українською мовою, а також знайомий с зализничними депешами перекладчик» [1090] Рух, 18 и 21 апреля 1918 г.; Возрождение, 21 апреля 1918 г. .

Изредка стала появляться и реклама на украинском языке (правда, это было абсолютным исключением). Чуть ли не первую рекламу в Харькове издал стоматолог А. Шлеменсон — Милитарев. Правда, язык, на котором публиковалась реклама, украинским можно назвать с большой натяжкой: «Зубовий лікарь А. М. Шлеменсон — Милітарів. Приймає хворих на зуби і рот, лікування і виривання. Зуби вставляю штучні, злоті, фарфорові коронки. Служащим знишка (скідка)» [1091] Рух. 21 апреля 1918 г. . Как видим, некоторые слова в рекламе приходилось пояснять — ну откуда харьковцы могли до этого знать, что такое «знишка»? Да и сами украиноязычные газеты, выходившие в Харькове, вынуждены были часть украинских слов пояснять в скобках. К примеру, слово «квітень» в шапке газет обязательно сопровождали пояснением — «апрель». Иначе могла бы возникнуть путаница.

Одно из первых рекламных объявлений на украинском языке в Харькове

Знание украинского языка стало неким пропуском для неизвестных доселе людей, той самой «сельской полу — интеллигенции», о которой писал Штерн, на вершины власти. Показательна в этом смысле склока, возникшая на заседании Харьковского уездного земства 21 апреля. Как только началось собрание, некий г-н Доброскок, который до этого не выделялся из общей толпы, заявил «протест против того, что «деловодство» в собрании ведется на российском языке» и потребовал вести его на «державной украинской мове». Ввиду того что никто из собравшихся украинского языка не знал, в президиум в качестве секретаря заседания был избран тот самый Доброскок. Председатель управы ошарашенно спросил у нового секретаря: «Доклад управы написан на русском языке; не знаю, можно ли его читать?» На что получил снисходительный ответ новоиспеченного члена управы: «Можно, можно» [1092] Возрождение, 23 апреля 1918 г. .

В связи с резкой нехваткой (а точнее — полным отсутствием) кадров, владевших украинским языком, в русскоязычных территориях Юга России сложился спрос на эмигрантов из Галиции, которых, как указывалось выше, до революции скопилось немало в Харькове и в Донбассе. Еще в 1915 г. беженцы из Галиции, собравшиеся в Харькове, через городского голову В. Багалея пытались истребовать материальную помощь от вице — консульства США — почему — то галичане считали, что американцы должны иметь «соответствующие ассигнования для оказания помощи» именно выходцам из Галиции. Хотя промышленный Юг России был интернационален по своей природе и вбирал в себя представителей десятков различных национальностей, галичане до революции полностью не интегрировались в местное сообщество, не стали «своими», их воспринимали примерно так же, как прибывших в Харьков латышей или поляков, четко отделяя от украинцев или малороссов. Как писал С. Штерн, по внешнему виду и языку галичан скорее принимали на Юге России за «немцев». И кстати, рост пробольшевистских настроений в этих регионах в конце 1918 года Штерн во многом относил к антисанитарии галичан и «резкости реквизиционных приемов» галицких отрядов: «Появление галицийской воинской части имело часто последствием окончательное разочарование в самостийности и проявление симпатии к «москалям». Получалось так, что галицийские украинцы являлись невольными насадителями русского духа» [1093] Утро, 8 октября 1915 г.; Штерн, стр. 177. .

Приход Украины на территории Юга России наконец предоставил галичанам возможность влиться в ряды местных чиновников. Так вышло, что галицкие эмигранты, проживавшие в Донецко-Криворожском бассейне, оказались теми самыми людьми, которые в большей или меньшей степени владели украинским языком, пусть даже и далеким от грамотности или от центральноукраинского произношения. Характерными для первых дней украинской власти в Харькове стали подобные объявления, написанные на потрясающем суржике: «ГАЛИЦКА-УКРАІНКА знаюче добре Українську мову и правопись, шукає якоі небудь посади по — письменству. Звернутись письменно Искренська вул. № 51 Ю. Кінср» [1094] Рух, 23 апреля 1918 г. . Собственно, так галичане, эмигрировавшие в ходе Первой мировой войны на Юг России, и рождали то явление, которое позже назовут «харьковским», или «скрыпниковским правописанием» («Харківський правопис»).