Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

В итоге Васильченко направил в монастырь комиссию, которая якобы выявила следующее: «В специальных помещениях Покровского монастыря находится: 10 выездных лошадей с упряжью, 7 карет, из которых две находятся в употреблении, остальные стоят в сарае, 4 легких экипажа. Монахи занимают в разных корпусах кельи. Часть келий заняты посторонними. Казначей занимает две комнаты, настоятель 4 комнаты, епископ 3 комнаты. Всего в монастырях с прислугой и посторонними оказалось 60 человек. Между тем, из опроса братии выяснилось, что продуктов первой необходимости по карточкам берется в монастырь на 90 человек».

На следующий день аналогичный отчет поступил из другого харьковского монастыря — Куряжского. Там Семена Васильченко возмутило обилие самоваров (на каждого инока по самовару и к тому же 52 «свободных» самовара в амбаре). И на этом основании нарком ДКР постановил закрыть Покровский православный монастырь, переведя его монахов в Куряжский монастырь, лошадей и экипажи «отобрать в собственность республики», а помещения Покровского монастыря «обратить на нужды комиссариата просвещения и создание детского питомника». Не повезло и монахам Куряжского монастыря, у которых Васильченко повелел изъять 80 самоваров «и раздать их по школам, где введены завтраки для детей или в народные чайные». Все это Васильченко велел исполнить коменданту города большевику П. Кину [609] Донецкий пролетарий, 28 марта 1918 г. .

28 марта в Покровском монастыре собралась многолюдная толпа верующих из различных приходов Харькова. Епископ Неофит (Следников), зачитавший указ наркома, выступил с пространной речью о значении монастыря для края и указал, в частности, что именно здесь хранится главная святыня Харькова — Озерянская икона Божией Матери. Священник поведал публике, что к нему уже приходили от коменданта Кина люди, которые потребовали в течение ближайшего времени переселить монахов в другое место. Кроме того, монахи пояснили, что действительно получают продуктовых карточек больше в связи с тем, что используют их для кормления постояльцев монастырской гостиницы. Митинг выбрал делегацию из представителей от каждого прихода, которой было поручено идти просить «этих жестоких людей» отменить распоряжение Васильченко. Как писала пресса, «речи ораторов прерывались плачем многочисленного народа». Кроме того, публике сообщили, что в Куряжском монастыре была отбита попытка реквизиции самоваров — якобы 27 марта «в монастыре ударили в набат, собралась толпа окрестных крестьян, которая не дала возможности осуществить реквизицию».

Озерянская икона Божией Матери

29 марта толпа верующих взяла Покровский монастырь в осаду. Как обычно, крайними сделали евреев, не имевших отношения к распоряжению Васильченко. Как писала газета «Возрождение», «не обошлось без эксцессов: толпой был избит неизвестный, в речах коего были усмотрены выпады против церкви». А чуть позже «толпой были избиты двое неизвестных, случайно проходивших мимо монастыря». На следующий день по поводу этих избиений харьковский «Бунд» сделал заявление в областном совете: «В связи с декретом т. Васильченко о выселении монахов из Покровского монастыря ведется антисемитская пропаганда. Двух евреев избили. Нужно принять меры к разъяснению декрета» [610] Возрождение, 30 марта 1918 г.; Земля и Воля, 31 марта 1918 г. .

В связи с этими эксцессами в два часа дня к монастырю прибыл отряд матросов во главе с неким Симушкиным. Вот как трогательно описывала общение матроса с верующими пресса: «Отряд был встречен толпой враждебно. Женщины, среди которых было много интеллигентных дам, начали упрекать Симушкина и рвать его платье. Симушкин заявил, что отряд будет защищать население от эксцессов черни и относится с уважением к религиозным чувствам народа. Толпа успокоилась».

Вскоре к монастырю прибыл руководитель боевого отряда милиции Харькова Санович, который с митрополичьего балкона заявил: «Даю вам слово, что реквизиция будет отменена: ни одна чаша не будет вынесена, ни одна лошадь не будет уведена». Настроение толпы по отношению к большевикам сразу переменилось: «Толпа устроила отряду овации. Женщины плакали, падали на колени и целовали матросам руки. Какой — то седовласый священник поклонился матросам в пояс» [611] Возрождение, 30 марта 1918 г. .

31 марта наместник Покровского монастыря архимандрит Рафаил лично поблагодарил Сановича и Симушкина за «защиту монастыря и успокоение взволнованной толпы». Санович заверил, что «всегда будет защищать народные святыни от всяких поползновений черни» [612] Возрождение, 2 апреля 1918 г. . Собственно, на этом история с самой громкой попыткой реквизиции церковного имущества в Донецкой республике завершилась. Покровский монастырь был оставлен в покое.

Не выступали большевики ДКР и против религиозных праздников. Официально республика их не отмечала, но и не препятствовала обрядам и праздникам верующих. Зато активно обсуждались вопросы о новых светских праздниках. Например, на заседании областного исполкома Советов 18 февраля было предложено объявить всеобщим праздником следующий день — годовщину освобождения крестьян от крепостного права. Однако члены исполкома «ввиду исключительности момента и необходимости для страны фабрикатов производства, высказались против этого праздника» [613] Донецкий пролетарий, 20 февраля 1918 г. .

Единственным праздником, который успели отметить в Донецкой республике, была годовщина Февральской революции — тогда ее даже большевики не называли буржуазной, считая очень даже социалистической и называя «важной вехой в истории России». Вторник 12 марта был объявлен выходным днем, даже несмотря на то, что стране необходимы были «фабрикаты производства», а исполком Харьковского совета строго — настрого велел всем предприятиям и учреждениям: «Занятия и работы производиться не должны». Вместо этого различные партии решили проявить солидарность и устроить сразу четыре объединенных митинга в одном только Харькове — в Коммерческом клубе, в театре «Муссури», в Рабочем доме и в Народном доме. Такое единение харьковских большевиков, меньшевиков, анархистов и эсеров не демонстрировалось ни до, ни после этого праздника [614] Донецкий пролетарий, 12 марта 1918 г.; Земля и Воля, 27 февраля 1918 г. .

В иных вопросах расхождений было куда больше. Партийная пресса Харькова того периода вовсю поливала грязью представителей конкурирующих партий, почему и представляет сейчас собой ценнейший и довольно — таки объективный источник для изучения истории края — сравнив описание одного и того же события, представленное в различных газетах, можно более или менее правдоподобно восстановить картину происходившего. Для ситуации в России начала 1918 года в прессе Донецкой республики царили относительная свобода слова и плюрализм.