Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

«Местные комитеты справедливо указывают, что основанием земледельческих коопераций, уже появившихся на Западе, является твердое право собственности, определенная доля участия в доходах соответственно размерам владения и вложенного капитала, свобода вступления и выхода из союза и, наконец, сознательное чувство общности экономических интересов, возможное лишь в условиях высокой культурности, развитой самодеятельности и правовой гарантии имущественных интересов. Между тем, все эти условия совершенно отсутствуют при уравнительном землепользовании».

Таким образом, накануне Столыпинской реформы глава российского правительства Витте стал убежденным противником общины и отныне связывал будущее российской деревни с утверждением системы частного владения землей. Его прозрению способствовали два обстоятельства. Субъективное — ранее о сельском хозяйстве в целом и о принципах землевладения в частности он знал лишь в общих чертах, и отношение к общине вряд ли выходило за рамки господствовавших в кругах, к которым он принадлежал, настроений. Естественно, что, став министром финансов и оказавшись ответственным за положение в деревне, о которой он ранее имел информацию лишь из третьих рук, Витте прогнозировал ее будущее, исходя из общепринятой концепции. Впоследствии он честно написал в своих воспоминаниях: «Когда меня назначили министром финансов, я был знаком с крестьянским вопросом крайне поверхностно, как обыкновенный русский так называемый образованный человек. В первые годы я блуждал и имел некоторое влечение к общине по чувству, сродному с чувством славянофилов». Но реальная работа и реальная ответственность заставили Витте радикально изменить позицию.

И второе обстоятельство, уже из объективных. Революционная ситуация в деревне и в стране в целом, являвшаяся следствием тяжелого положения крестьян, указывали на причину — архаичность системы землепользования.

В конечном итоге «Особое совещание о нуждах сельской промышленности» постигла участь предыдущих комиссий, возглавляемых Стишинским и Коковцевым: оно не выработало документа, который мог быть положен в основу закона или царского указа, как предусматривалось. В марте 1905 г. «Особое совещание» Витте было закрыто, а вместо него создано новое, уже под руководством Горемыкина, которое также вскоре было ликвидировано.

И все-таки работа сотен и тысяч людей под руководством Витте не пропала даром. Были вскрыты реальные причины застоя сельского хозяйства и бедственного положения крестьян, определены основные принципы и возможные направления аграрной реформы, а реформаторские настроения в российском обществе заметно укрепились. Они сводились к необходимости наделения крестьян землей и разрушения сельской общины. Обстоятельнее о феномене русской общины мы расскажем в очерке о Столыпине, который предпринял решительные шаги по ее ликвидации.

Взгляды Витте на внешнюю политику империи также диссонировали с позицией царского окружения и выглядели на общем фоне реформаторскими. Дело в том, что в России менялись императоры и их фавориты, но неизменной оставалась внешняя политика — стремление ко все новым и новым территориальным приобретениям. Отсюда — постоянные войны. Ни одно царствование не обходилось хотя бы без одной большой войны и непрекращающихся малых. Только при Александре III Россия не воевала. Витте, один из немногих царских сановников, всегда противостоял традиционно сильной в правительстве военной партии, стараясь не дать втянуть Россию в очередную, разорительную для нее авантюру. Но не всегда это удавалось и ему.

В середине 1890-х гг. чуть-чуть не началась очередная русско-турецкая война. Турция после свержения султана ослабла из-за внутренних раздоров, и царскому окружению показалось, что наступил благоприятный момент осуществить вожделенную мечту многих московских царей и российских императоров — присоединить проливы Босфор и Дарданеллы вместе с Константинополем (Стамбулом) к России. Со времен Ивана III эта идея, то в большей, то в меньшей степени, владела умами государственных деятелей. По докладу посла в Турции Нелидова на совещании у царя с участием высших сановников 23 ноября 1896 г. было принято решение — искать повод для осуществления экспансии. Особенно настаивали на ней министр иностранных дел, руководители военного и морского министерств. Единственный, кто высказался против этой идеи, был министр финансов Витте. В журнале совещания было записано его особое отношение к проблеме: «По мнению статс-секретаря Витте, занятие верхнего Босфора без соглашения с великими державами по настоящему времени и при настоящих условиях крайне рискованно, а потому может иметь гибельное последствие».

Витте оказал давление на царя через влиятельных сановников, в том числе великих князей и Победоносцева. Трудно сказать, что здесь больше всего помогло, но в конце концов Николай отказался от авантюры, на которую уже дал согласие.

Витте выступил и против развития экспансии на Дальнем Востоке и, в частности, захвата Порт-Артура и Дальнего. Инициатором аннексии китайских портов на сей раз был министр иностранных дел. В обоснование этой идеи он сослался на то, что Германия заняла китайский порт Цинтау. На совещании у царя его поддержали военный и морской министры. Пытаясь их переубедить, Витте указал на ряд факторов, которые те не брали в расчет: во-первых, агрессия против дружественной страны, с которой заключен договор о сотрудничестве, недопустима по нравственным соображениям. Во-вторых, ставилась под сомнение реализация совместных с Китаем выгодных для России проектов, в том числе строительство Китайской Восточной железной дороги. В-третьих, резко осложнялись отношения с Японией. В-четвертых, на военную акцию отвлекались большие средства, необходимые на другие нужды. Были и другие соображения против захвата китайских портов.

Однако царь принял сторону военной партии, желая заполучить лавры победителя хотя бы в малой войне. Но занятием Порт-Артура и Дальнего дело не ограничилось. На Китай было оказано давление, чтобы он уступил России «в аренду» всю Квантунскую область.

Витте считал экспансию в Китае позором для России: «Несколько лет до захвата Квантунской области мы заставили уйти оттуда японцев и под лозунгом того, что мы не можем допустить нарушения целости Китая, заключили с Китаем секретный оборонительный союз против Японии, приобрели через это весьма существенные выгоды на Дальнем Востоке и затем, в самом непродолжительном времени, сами же захватили часть той области, из которой вынудили Японию, после победоносной войны, уйти под лозунгом, что мы не можем допустить нарушения целости Китайской Империи».