Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

Россия же вплоть до начала XX в. стояла как бы в стороне от этих тенденций, оказавшись маловосприимчивой к ним.

Чтобы не изобретать собственного определения общины, позаимствуем его у Семена Маслова, ученого и писателя-агрария, члена партии эсеров, министра сельского хозяйства в правительстве Керенского: «Общинными называются такие земельные порядки, когда земля принадлежит не отдельным домохозяйствам, а целому обществу: земельной общине или „миру“.

Община — это союз крестьянских семей, которые владеют сообща землей. Чаще всего община состоит из одного селения, но не всегда. Иногда два-три села, а то и целая волость имеют один общий земельный участок, владеют землею вместе, то есть составляют одну земельную общину. И напротив, иногда один конец селения имеет земельный участок отдельно от другого конца; значит, в одном селении оказываются две общины, три и более.

В общине никто отдельно не может распоряжаться ни одним клочком земли. Хозяином, обладателем отдельной земли, считается не отдельный домохозяин, а совокупность лиц, причисленных к данной общине. Землею в общине распоряжается весь Союз, все общество, вся община, собравшись на сход; здесь за какое дело наберется больше голосов, то и решено».

Упрощенно систему общинного землевладения можно представить следующим образом.

Допустим, в общине 100 человек мужского пола трудоспособного возраста и к ней приписано 500 десятин земли. Следовательно, на каждого человека (мужскую душу) приходится по 5 десятин. Сколько этих душ в крестьянском дворе, столькими земельными долями он и владеет. Так что справедливость землепользования, по крайней мере в количественном отношении, не вызывает сомнения.

Однако наделение землей только трудоспособных мужчин — это не единственный принцип регулирования земельных отношений в рамках общины. Применялась также разверстка по ревизским душам, по душам мужского пола независимо от их возраста, по едокам обоего пола и т.д.

Разнообразие в подходах к наделению общинников землей объясняется историческими, географическими, почвенно-климатическими, культурными, национальными, религиозными и иными особенностями российских территорий.

Крестьянские семьи увеличивались или сокращались, неравномерность в обеспечении землей устранялась периодически проводимыми переделами. Поскольку земли, принадлежавшие одной общине, были разного качества, то они делились на участки, которые, в свою очередь, распределялись по дворам. Отсюда — чересполосица, разраставшаяся по мере увеличения численности населения. А. Риттих, один из руководителей комитета по землеустройству, писал: «Огромное количество общин имеет душевые полосы менее одного аршина шириной; нередко они измеряются ступнями и лаптями. Общее число таких полос у каждого домохозяина выражается несколькими десятками, а иногда переходит за сотню». Казалось бы, это уже за рамками здравого смысла. Надел в 5–7 десятин, приходящийся на один крестьянский двор в какой-нибудь Ярославской или Тульской губернии, раздроблен на десятки полосок, разбросанных друг от друга на километры. Как их обрабатывать, если ширина полосы меньше бороны? У крестьянина не было интереса улучшать землю, удобрять ее, коль скоро через несколько лет она доставалась другому. А если он и решался внести навоз, то старался положить подальше от края полосы, чтобы не удобрялось поле соседа. И в основе своей российская пашня выглядела так — полоски с хорошими хлебами в центре и плохими по краям, разделенные между собой бурьяном. Крестьянин на собственном наделе не мог вести хозяйство по своему усмотрению — набор культур, севооборот, сроки начала и окончания полевых работ определялись, диктовались общиной, «миром». А. Чернышев в книге «Крестьяне об общине накануне 9 ноября 1906 года» приводит письма жителей Смоленской губернии, рассказавших о пагубности общинного землепользования. Крестьяне Вяземского уезда: «Не пришлось посеять вовремя с прочими однодворцами, и ко времени уборки посевы твои оказываются недозревшими. Общество на это не смотрит, а приказывает убирать поля». То же писали из Поречского уезда: «У кого хлеб созрел, у кого нет, а убирать нужно всем. Как кто остался — пускают скот и травят».

Община сохраняла земельный надел за каждым из своих членов, даже если он по какой-то причине (болезнь, лень, пьянство, уход в город на заработки и т.д.) не мог или не хотел его обрабатывать. Земля в таких случаях, если не сдавалась в аренду, пустовала. В то же время крепкие хозяева, имевшие возможность обрабатывать площади, намного превосходившие их участки, не могли расширить свои наделы. Не будучи в частной собственности, земля не покупалась и не продавалась. Это и имел в виду саратовский губернатор Столыпин, указывая на «всепоглощающее влияние на весь уклад сельской жизни общинного владения землей».

Ничего не было бы проще — реорганизовать общину и перейти к частному землевладению, заменив чересполосицу отдельными (хуторскими или отрубными) участками, если бы этого хотело большинство российских граждан. Но в том-то и дело, что значительная часть правящей элиты, просвещенных представителей общества, помещиков и самих крестьян была против разрушения общины. Община долгое время считалась фактором стабильности общества, гарантией крестьянского благополучия и управляемости сельским населением.

С отменой крепостного права (1861 г.) община сохранилась, а ее функции даже усилились. Чего стоила одна только круговая порука, с помощью которой власти управляли крестьянами, например, при взимании разного рода податей, без необходимости иметь дело с каждым крестьянским двором. И крестьяне, в большинстве своем, также держались за общину, поскольку она гарантировала самому слабому, нерадивому, убогому возможность как-то жить, имея свою землю. Многие светлейшие головы, властители умов России, ученые, писатели и политические деятели выступали в защиту общины. При этом делая упор не на хозяйственно-экономическую сторону явления, а на социальную.

Вот что говорили некоторые защитники общины.

А.С. Посников, депутат Государственной думы, председатель главного земельного комитета при Временном правительстве в 1917 г.: «…передел земли и составляет то свойство, в силу которого общинное землевладение имеет великое социальное значение. Отменить или запретить переделы, — значит отнять у общины одно из главнейших достоинств, то есть лишить того начала, благодаря которому всякий, рожденный в общине, получает право на равное с другими количество земли».

К.П. Победоносцев, сенатор, профессор, член Государственного совета, обер-прокурор Синода: «…только общинное хозяйство может обеспечить крестьянина от нищеты и бездомовности или в самой нищете, — составляющей обыкновенное у нас явление, — отдалить опасность голодной смерти… земля такой капитал, который опасно бросить на вольный рынок подобно всякому иному товару».