Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

Нации и вооруженные силы, считающие себя сильнее данного конкретного врага (верно это или неверно), обычно предпочтут полагаться на доступные методы войны на истощение: лобовое нападение, систематические бомбардировки, прямая атака силами ВМФ. Те же, кто считает себя (справедливо или несправедливо) слабее или же боится жертв войны на истощение, пусть даже успешной, будут, напротив, делать попытки по обнаружению слабых мест врага, чтобы затем атаковать их, пользуясь весьма рискованными методами реляционного маневра, которые могут принести несоизмеримо больше выигрыша по сравнению с затраченными усилиями. Подобные наклонности (они не являются решениями, продиктованными данным моментом) чреваты еще более серьезными последствиями. Те, кто инстинктивно практикует войну на истощение, развертывают вооруженные силы в соответствии со своими предпочтениями, по своим стандартам. А те, кто стремится прибегнуть к реляционному маневру, будут восприимчивы к логике развертывания вражеских войск, они должны разрабатывать все возможности, благодаря которым, по их мнению, можно будет удачнее всего воспользоваться слабостями или ошибками врага.

Из вышесказанного следует, что существует глубокое различие в стиле ведения войны между теми, кто ориентирован на ведение войны на истощение, и теми, кто склонен к использованию реляционного маневра. Эти различия проявляются и в их подходе к разведке. Они могут использовать одни и те же техники сбора и анализа данных, но их отношение к врагу сильно разнится: те, кто настроен на истощение, будут, прежде всего, искать цели для атаки, не уделяя сколько-нибудь серьезного внимания природе врага; тогда как те, кто намерен совершить маневр, будут стремиться понять внутренние законы действий врага, логику размещения его войск, практику принятия решений и стили руководства, выискивая уязвимые места, не только материальные, но и политические, культурные и психологические. Тем, кто нацелен на истощение, придется сосредоточиться на сильных сторонах врага, чтобы найти себе подходящие цели, они будут склонны слишком высоко оценивать силы врагов, которых тем не менее считают полностью уступающими себе [67]. И напротив, поскольку те, кто задумывает маневр, должны сосредоточиться на слабостях врага, они будут стремиться недооценивать силы врага, которого они в целом могут считать превосходящим их по всем пунктам. Склонности каждой из сторон соответствуют ее намерения: либо избежать риска и заплатить цену истощения, либо пойти на риск, чтобы победить дешево.

В формировании военной политики, как в мирное время, так и при ведении войны, есть различные национальные стили, отличающиеся один от другого склонностью к войне на истощение или к маневру. Они возникают не из постоянных условий жизни наций и уж точно не из каких-то устойчивых этнических качеств. В действительности, отражая собою представления о самих себе с точки зрения относительной материальной силы или слабости, они меняются в зависимости от того или иного врага, с которым производится сравнение.

Британия, например, предпочитала подход, основанный на реляционном маневре, противостоя великим континентальным державам в течение более чем двух веков, вплоть до 1914 года. Превосходящим силам пехотных полков своих противников она противопоставляла не свою малочисленную пехоту, а дипломатию и золото, чтобы завербовать континентальных союзников с их армиями, в то время как Королевский ВМФ предотвращал вторжение, осуществлял морские блокады и обеспечивал доставку грузов, а порой и британских солдат, союзникам Британии, если они в них нуждались. Дипломатические игры, по большей части — с мелкими племенными вождями, также играли значительную роль в британских колониальных войнах; но, когда дело доходило до настоящего сражения, преобладало, несомненно, истощение: докучливые владыки и враждебные племена не становились объектами продуманного маневра — с ними сходились в лобовой атаке, тесными рядами стрелков, пока не появился пулемет Максима, сделавший истощение гораздо более эффективным.

Израиль в промежутке между войнами с арабами в 1967 и 1973 годах — пример того, как может резко измениться национальный стиль, но лишь затем, чтобы восстановиться снова. После 1967 года представление израильтян о своем материальном превосходстве привело ко все большему отходу от реляционного маневра, так что, когда началась октябрьская война 1973-го, преобладали лобовая атака и прямолинейная защита — пока шок, вызванный серьезными тактическими поражениями в первые несколько дней сражений, не повлек за собой еще более быстрое возвращение к реляционному маневру [68]. Но бывают, конечно, исключения, определяемые людьми и обстоятельствами. В 1944 году американский национальный стиль войны отдавал предпочтение боевым действием на истощение (разумное решение, если учесть как материальное превосходство, так и плохо обученных новобранцев), но это не помешало Паттону проникать глубоко на вражескую территорию благодаря маневрам, рассчитанным на использование более низкой мобильности немцев, причиной которой была нехватка и грузовиков, и горючего. А в 1951 году Дуглас Макартур разработал классический обходной маневр, связанный с высоким риском, но суливший большую выгоду; этот маневр оказался достаточно масштабным для того, чтобы охватить собою весь Корейский полуостров к югу от места высадки десанта в Инчхоне.

Национальные стили достаточно прочны, и их стоит определить, хотя они не являются ни всепронизывающими, ни неизменными. Сейчас уже должно быть очевидно, что истощение и реляционный маневр не сводятся к оперативному уровню. Они проявляются на всех уровнях стратегии: и на нижних, и на высших.

Тем не менее их рассмотрение на данном уровне стратегии уместно, потому что значение оперативного уровня напрямую зависит от того, в каком объеме там присутствует реляционный маневр. Если существенной характеристикой военных действий является истощение, как обстояло дело с большей частью окопной войны в ходе Первой мировой, то более масштабный взгляд на сражения с оперативного уровня может усмотреть лишь одни и те же тактические эпизоды, повторяющиеся снова и снова, на одном участке фронта за другим. Иными словами, оперативный уровень — не более чем сумма его тактических частей. Так что мы не можем узнать ничего, чего мы еще не узнали бы, рассматривая любой из отдельных эпизодов на тактическом уровне.

Это верно по отношению ко всем видам военных действий. Первый этап битвы за Британию, на котором господствовала направленная на истощение кампания Люфтваффе против Королевских ВВС Великобритании, состояла в ежедневных бомбардировках британских аэродромов и авиационных заводов, что приводило к регулярным боям немецких истребителей сопровождения с «Харрикейнами» (Hurricanes) и «Спитфайрами» (Spitfires) британской истребительной авиации (Истребительного командования — Fighter Command), пытавшимися перехватить немецкие бомбардировщики. Итог этого противостояния не определялся ничем, кроме простой арифметической суммы результатов этих столкновений, без каких-либо оперативных (в противоположность стратегическим) целей и с той, и с другой стороны и без применения каких-либо методов войны на оперативном уровне [69].