Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

Очевидная причина этого состоит в том, что для немцев вся североафриканская кампания была не более чем второстепенной интермедией в ходе войны, охватившей весь мир. Ее итог неизбежно определялся тем, что происходило на центральных театрах военных действий: на Восточном фронте, где у немцев было почти в сто раз больше солдат, чем в Северной Африке; в Западной Европе после высадки десанта в Нормандии в июне 1944 года; на театрах военных действий в Азии и в Тихом океане, где были задействованы дополнительные силы американцев; на североатлантическом театре, где борьба между кораблями союзников и немецкими подводными лодками определяла, какой объем снабжения дойдет до союзников в Европе; и на воздушном театре над Германией, где разворачивалась война бомбардировщиков против промышленных объектов.

На деле все эти сражения на вертикальном уровне, определявшие исход войны в Северной Африке, сами определялись полным провалом Гитлера в управлении государством на горизонтальном уровне. Поскольку все его поведение объединило сильнейшие промышленные державы мира в союзе против Германии, Италии и их отдаленной союзницы, Японии, поражение Германии было практически неизбежно, несмотря на все победы на полях сражений. Избрав в качестве врагов Британскую империю, США и СССР, а в качестве союзников — Италию, Словакию, Хорватию, Венгрию и Румынию, Гитлер сам предначертал свое поражение. Только колоссальный успех в вертикальном измерении мог бы преодолеть последствия колоссальных ошибок в измерении горизонтальном — а такие военные успехи были невозможны из-за нехватки материальных ресурсов в Германии, что само по себе стало самым очевидным следствием ее слабости в горизонтальном измерении.

При слиянии обоих измерений на уровне большой стратегии начальные успехи Германии и Японии сперва снизили влияние основополагающей слабости в горизонтальном измерении. В частности, немецкая оккупация большей части Западной Европы и западных областей Советского Союза с их значительным промышленным потенциалом, а также захват японцами предприятий по производству каучука и олова в Малайе и нефти в голландской Ост-Индии уменьшили дисбаланс в материальных ресурсах, вызванный провалом государственной политики Германии и Японии. Поэтому на уровне большой стратегии в первые годы войны преимущество стран Оси в вертикальном измерении, достигнутое благодаря предвоенной подготовке и превосходящему мастерству, снижало огромное преимущество союзников в горизонтальном измерении. В этом отношении успешное сотрудничество консервативного британского правительства со сталинским Советским Союзом можно сравнить с «великодушным» объявлением Гитлером войны США после Пёрл-Харбора и с грубой ошибкой самой Японии, приведшей к атаке на американский флот, в то время как действительной целью Японии была Юго-Восточная Азия.

Когда союзники по-настоящему мобилизовали свои человеческие и материальные ресурсы, их превосходство, объяснявшееся успехами в горизонтальном измерении, стало обусловливать исход сражений в вертикальном измерении на одном театре военных действий за другим. Из-за этого ни немцы, ни японцы уже больше не могли достичь дальнейших успехов на уровне большой стратегии: их качественное превосходство стало недостаточным для того, чтобы восполнить численную нехватку. На последнем этапе возрастающее мастерство солдат, моряков и летчиков союзников, появление дееспособных командиров, технологический прогресс и развитие соответствующих видов тактики и методов ведения войны упразднили даже прежнее превосходство немцев и японцев на тактическом и оперативном уровнях вертикального измерения, в одном виде войны за другим, на одном театре военных действий за другим.

Выиграв и в качестве, и в количестве, союзники отныне не утрачивали в сражениях тех преимуществ, которые им приносило превосходство в горизонтальном измерении. На уровне большой стратегии, где сливаются воедино все результаты, полученные на прежних уровнях, итогом стало отвоевание некоторых территорий, прежде утраченных, все возрастающий ущерб, наносимый немцам и японцам бомбардировками, и, наконец, блокирование подводными лодками путей японского морского судоходства. Таким образом, страны, выбравшие, прежде всего, не тех союзников и не тех врагов, стали терять то, что приобрели ранее в ходе дерзких захватов 1939–1942 годов, демонстрируя специфическое сочетание военного таланта и бездарности в государственном управлении. Завершающие победы 1945 года были столь абсолютными именно из-за взаимно усиливающих друг друга последствий превосходства в обоих измерениях: войска Оси все больше проигрывали технически, тактически и оперативно, причем на каждом театре военных действий они оказывались во все большем численном меньшинстве вследствие своих прежних потерь на многих театрах, которые сами по себе знаменовали их полный и постоянный провал в горизонтальном измерении.

Но где же была логика стратегии в окончательном итоге 1945 года? В конце концов, по парадоксальной логике, возрастающая слабость немцев и японцев в вертикальном измерении должна была бы дать им преимущество в измерении горизонтальном, чтобы задержать или даже остановить их упадок. По мере того как союзники продвигались к полной победе на главных театрах военных действий, когда стала намечаться послевоенная картина распределения власти, союз созрел для того, чтобы распасться. Если бы война попросту продолжалась и дальше, то в результате она стравила бы британцев и американцев с СССР в новом противостоянии, в котором каждая из сторон крайне нуждалась бы в немцах и японцах в качестве союзников.

Уступая в техническом и промышленном отношении, Советский Союз нуждался в промышленных талантах Германии и Японии. Что же касается британцев и американцев, то для них немецкие и японские солдаты стали бы решающей силой в противостоянии континентальной державе со столь мощными сухопутными войсками, как у СССР. И ни та, ни другая сторона не могли надеяться, что в складывающемся послевоенном мире они сумеют обрести то, в чем нуждаются, если Германия и Япония прекратят существование как великие державы.

Этим выходом Германия и Япония могли бы воспользоваться, если бы прежде не пошли по столь опасному пути, что любое налаживание отношений с ними было практически исключено. Если бы не воздействие на американское общественное мнение болезненной атаки Пёрл-Харбора, чреватой всеми зловещими коннотациями, которые к тому же раздувал расизм; если бы не воздействие всего того, что натворили нацисты, немцы и японцы могли бы предложить кому угодно свои оставшиеся силы и свой будущий потенциал и побудить ту или иную сторону принять их в качестве союзников. Но крах государственного управления в Берлине и в Токио был настолько сокрушителен, что такая попытка даже не предпринималась, хотя Японии все же удавалось сохранять мир с Советским Союзом вплоть до самого кануна ее капитуляции.