Литагент «Ридеро» - Манифест феминистского движения России

Положение женщин и развитие феминизма в России до 1917 года

В России положение женщин в семье было, с одной стороны, лучше, чем в буржуазной Европе, а с другой стороны, женщины испытывали двойной гнет – внутри семьи гнет мужа или отца и царя-батюшки или помещика в рамках общества. С одной стороны, женщина рассматривалась едва ли не как собственность мужа или отца (паспортные ограничения, ограничения передвижения, ограничения на учебу, работу), и эти представления о женщине были распространены в культуре, составляли ее суть. А с другой стороны, в России не действовал «Гражданский кодекс» Наполеона 1804 г., по которому замужняя женщина была экономически недееспособна. Россиянка, замужем или вдова, имела экономические права (чуть меньшие, чем у мужчин), и она обладала некоторыми гражданскими правами, насколько это было возможно в Российской империи.

Такая же двойственность отношения к женщине наблюдалась и в русской культуре, в народе. С одной стороны, женщина должна быть женственной: мягкой, нежной, чистой, покорной, уступчивой, услужливой, слабой, жертвенной и т. п. А с другой стороны, образы женщины-матери, женщины-жены рисовали их сильными, мужественными, по-богатырски здоровыми, с несгибаемым характером, идеально-героическими девами-поляницами, защитницами семьи и веры. Эти строки из поэмы Н. Некрасова «Мороз, Красный Нос»:

– уже набили оскомину, но родились они не на пустом месте. И при муже женщина могла быть сильной и властной. А уж после его смерти дела управления семьей зачастую переходили к ней, а не к сыну.

При этом какой бы сильной женщина ни была, она не чувствовала себя самостоятельной. Сила крестьянина была в общине, только сообща они могли что-то сделать, а сила женщины была в семье. Внутрисемейные отношения строились на патриархатных принципах, что выражалось во всевластии главы семьи, в иерархичности внутрисемейных отношений, в строгой дифференциации ролей, функций и статусов в семье по полу и возрасту, в приоритете социальной роли члена семьи над его личностью. Автономия семьи от общества была слабой, что делало внутрисемейные проблемы публичными. Проступки и нарушения, такие как неуважение к родителям, адюльтер, аборт, превышение родительской власти и т. д., рассматривались как уголовные преступления, то есть как преступления против общества и общественного порядка, а не как частные дела.

Таким образом, модели семьи, общины, государства входили как матрешки друг в друга. И всё это были публичные сферы – ничего частного, контроль государства тотальный. В таких условиях самостоятельную личность вырастить чрезвычайно трудно. Как можно испытывать гражданскую ответственность, когда с человека снимают всякую ответственность, перекрывая любую тропинку к свободе?!

Во второй половине XIX в. шел процесс ломки традиционных внутрисемейных отношений, изживания архаических форм семейной организации. Перед реформой 1861 г. и после нее сложились те условия, которые дали возможность организационно оформиться первым инициативным группам по эмансипации женщин. Многие молодые дворянки уезжали в город и искали работу, так как разорившиеся семейства прокормить их не могли. Они и составили тот социальный слой, который подвигал всё общество к решению так называемого женского вопроса.

На первом этапе феминизм в России можно обозначить именно так – постановка и обсуждение женского вопроса. В дискуссию о нем включались лучшие умы государства, общество вновь раскололось на два лагеря: консерваторы, охранители и славянофилы ратовали за патриархатную женскую идентичность, а интеллигентские круги хотели дать женщинам право и средства к самостоятельному существованию, независимому от родственников, мужа, детей…

То есть феминизм в России так же, как и на Западе, начался с той «первой волной», которая прокатилась по Европе после Французской революции 1848 г. Другое дело, что в России он имел свои особенности, на первом этапе феминизм идеологически четко не был оформлен и сводился к решению пресловутого женского вопроса. Временем зарождения женского движения в России считается конец 1850-х годов. Необходимо было решить проблемы, стоящие перед женщинами: бесправие, требование покорности и беспрекословности, замкнутость жизненного пространства, погруженность в сферу чувств и отсутствие образования. Получение последнего считалось главным на путях преодоления женского бесправия. Консерватизм же не признавал инокультурного влияния. Он, наоборот, насаждал концепцию антииндивидуализма женщин, следование идеалам патриархата, подчинение интересам семьи, жертвенности, он защищал авторитарность и иерархичность российского общества, поддержание главенства обычая над законом.

Эмансипационная идеология противостояла консервативным патриархальным взглядам большинства, она находилась в оппозиции православному идеалу женской жертвенности, жизни во имя другого. Женщина в системе ценностей патриархатной культуры не рассматривалась как личность, а только как член семьи, полностью подчиненный ее интересам, не имеющий и не могущий иметь своих личных интересов. Единственной целью, смыслом жизни и высшей ценностью для женщины была семья. Перед женским движением встала непосильная задача – изменить культурные нормы традиционного общества.

Женщины либеральных взглядов начинали свою общественную деятельность в интеллигентских кружках, где обсуждались эмансипационные идеи и процессы. Освобождение предполагалось осуществлять по трем направлениям: эмансипация крестьян от помещиков, женщин от традиционных семейных и общегражданских норм бесправия и граждан от диктата государства. При этом последнее направление было приоритетным. Политические права женщин не обсуждались – их не имели и мужчины. Обсуждались темы гражданского брака, проблема наследования, работы и образования. А также проблема самостоятельного существования женщины, стремящейся к индивидуальной свободе, к образованию, самореализации в профессиональном, интеллектуальном труде на пользу общества.

Интеллигенция была печальником и по женскому вопросу, и по вопросу освобождения народа. Почему в Европе не было интеллигенции? Видимо, потому что на буржуазном Западе не нужна была прослойка интеллектуалов, которые бы взяли на себя функции радетелей за народ. Русская интеллигенция была пропитана коллективистской идеологией народничества, духом общности, идеями долга перед народом. Для русской интеллигенции характерно было социальное мессианство, верность общественному долгу, антибуржуазность, презрение к обывателю и к Западу как воплощенному мещанству. То есть они сами несли в себе идеологию патриархальности, боялись, что «святую Русь» разрушит быстро развивающийся, особенно в техническом плане, Запад, и предпринимали «хождение в народ», с одной стороны, для его просвещения, а с другой – чтобы самим проникнуться духом народности и не дать России встать на рельсы буржуазного развития.