Олеся Герасименко - Неединая Россия

«Представляете себе отношение людей к этому? — говорит Шаларев. — Смех-смехом, а постреливают. Говорят, москвичам лучше не появляться. Как только вы говорите, что вы москвичи, у людей сразу возникает четкий негативный стереотип. Спрашиваете, почему?» И рассказывает, как недавно в Ворзогоры, древний архитектурный деревянный комплекс в сосновом бору на берегу Белого моря, приехала девушка на джипе с московскими номерами, вылезла и говорит: «Как можно купить вашу деревню?»

Недалеко от тех мест, которые хотела приобрести москвичка, живет отец четырех детей, у которого уже четыре условные судимости за лов семги. По новым правилам рыболовства помор имеет право добывать бесплатно «только выброшенные на берег водоросли и ракушки». За все остальное нужно платить. Поэтому рыбака каждый раз забирают как браконьера, везут на суд в Мурманск, судья смотрит, сколько у него малолетних детей на иждивении, и дает условный срок. Другой работы в деревне нет, и «браконьер» готовится идти за пятой судимостью. «Понятно, что, когда встанет вопрос „мочи власть“, он с великой радостью пойдет, — говорит Шаларев. — Это вопрос легитимности либо его, либо власти».

Заведующий сектором этнографии Института языка, литературы и истории Коми, доктор исторических наук, профессор Юрий Шабаев уверен, что поморское движение приобретает негласный статус одной из основных оппозиционных сил. «Несмотря на отсутствие официальной поддержки, активность этнических сепаратистов на Севере не ослабевает, а, наоборот, усиливается. При этом общественные инициативы, которые можно бы успешно использовать для созидательных целей, все более работают на дестабилизацию ситуации в северных регионах, — говорит он. — Видимо, можно говорить и о том, что на Севере возник конфликт государства и местных сообществ».

«Надо, чтобы самоуправление было не только в том, что мы мосты и причалы деревенские на свои деньги чиним. Дайте нам распоряжаться собственной землей, это и будет настоящее самоуправление», — объясняет свою позицию председатель колхоза Самойлов. «Если людям не давать нормально работать, происходят социальные взрывы, — уверен руководитель экспедиций Шаларев. — Управление надо менять, если мы хотим выживать. А не кричать, что, если человек назвал себя помором, это значит, что он хочет отделяться. От общей политики у меня такое впечатление, что нас хотят отрезать и присоединить к Северной Европе. Довести, чтобы народ сказал „Да ну вас на фиг с вашей Москвой, пойдем к норвегам, они нас давно ждут“».

11 июня 2012

Урал

«Местных ставить нельзя — они договорятся и устроят республику»

В июне 2011 года в Екатеринбурге в пивной сидели тридцать человек и праздновали день провозглашения Уральской республики. За столом заведения, расположенного в подвале здания городской мэрии, собрались местные депутаты, оппозиционеры и политологи. Они развернули бело-зелено-черный флаг и стали обсуждать преимущества автономии, создание уральской республиканской армии и новые территориальные границы региона. В городе проездом был Станислав Белковский, его тоже пригласили на праздник — президент Института национальной стратегии сидел под сепаратистским флагом и обдумывал предложение стать почетным послом республики в Москве.

«Мы сидели и дурачились, представляя, как сейчас у Мишарина (на тот момент — губернатор Свердловской области — Ред.) волосы на голове шевелятся, — рассказывает организатор мероприятия Леонид Волков. — Такую пургу несли. Вспоминали турула — мифологического персонажа, широко распростершего крылья орла. Он был на знамени, под которым в IX веке венгерский король Арпад вывел мадьяр с Урала. Представляете, в мэрии в это время была буря, все на ушах. Какие-то люди пришли, развернули сепаратистский флаг и неизвестно что хотят, а мы сидели в баре и загоняли про то, что, когда придем к власти, сделаем венгерский государственным языком». «Говорить о сепаратизме в Екатеринбурге пока можно только так, — согласен с ним политолог, автор нашумевшего романа-антиутопии „После России“ Федор Крашенинников. — Не то чтобы мы к этим идеям несерьезно относились, напротив, у них есть будущее. Но сейчас в другом исполнении их представить трудно, иначе это прямой путь за решетку, особенно учитывая накопившийся в Москве за десятилетия страх перед Уральской республикой».

Провозглашенная 1 июля 1993 года — сейчас ей исполнилось бы 19 лет — и просуществовавшая меньше пяти месяцев Уральская республика стала родовой травмой всей уральской политики. Публично заговорить об Уральской республике в наши дни — это отличный способ поиздеваться над властью, уверен Волков. Темы автономности, независимости от федерального центра, самостоятельности начисто стерты из официальной политической повестки Урала. Даже спустя почти 10 лет бывший и казавшийся бессменным губернатор области Эдуард Россель не хочет обсуждать свой проект. В ответ на просьбу о встрече для обсуждения «социально-экономического регионализма, самостоятельности уральского региона, предпосылок к большей автономии и независимости, вопросов об отношениях федерального центра с регионом» я получила факс от одного из помощников. В списке моих вопросов были подчеркнуты только два слова — «Уральская республика» и от руки написано: «Прошу сообщить Герасименко, что Эдуард Эргартович не намерен обсуждать эту тематику и возвращаться в далекое прошлое по региональной политике!»

Не захотел говорить об антимосковских настроениях жителей региона и назначенный 29 мая 2012 года на пост губернатора Свердловской области Евгений Куйвашев. Ни лично, ни в переписке. «Он всего несколько недель как губернатор, рано, не готов пока такие серьезные темы обсуждать», — объяснил его пресс-секретарь.

Почему этой темы в регионе так боятся? Глядя на карту России, нетрудно понять, что Урал физически не может отделиться. Также очевидно, что проект Росселя был вовсе не революционным, а преследовал сугубо прикладную цель: воспользовавшись статусом республики, платить меньше налогов федеральному центру и получать больше денег из бюджета. Этого удалось добиться соседней Татарии.

Чтобы разобраться, почему чиновничий проект десятилетней давности до сих пор держит в страхе федеральную власть, я звоню Антону Бакову — известному и за пределами Свердловской области бизнесмену и политику, серому кардиналу Уральской республики. В 90-х Баков был активным членом команды Росселя, политическим координатором росселевского движения «Преображение Урала». Разругавшись с начальником, в 2003 году он сам баллотировался на пост губернатора и выходил с Росселем во второй тур. Руководил федеральной кампанией Союза правых сил, после чего, считает он, его внесли в черный список, с тех пор реальной политикой он не занимается. Сейчас Баков — учредитель Монархической партии и собиратель земель Российской империи в теплых океанах. Империю провозгласили в июле 2011 года. Земли собирается либо выкупать, либо отсуживать по искам. Сейчас интерес сосредоточен в Африке — Баков хочет получить там территорию, стать 55-м членом Африканского союза и через него пройти в ООН, после чего можно будет судиться за земли.