Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 22 2015)

Море

Под небом утра, бледно-голубым,

В прозрачной дымке море дремлет сладко.

Край солнца оком огненным своим

Сквозь облака за ним следит украдкой.

Лазурная тиха, недвижна гладь,

Лишь изредка сквозь сон вздыхает важно,

И кипарисов стройных строгих рать

Сон моря стоя стережёт отважно.

Мир утра снова криком чаек полн,

Проснулось море к новой жизни с жаждой,

Целуя робкими губами волн

Песок прибрежный, после ночи влажный.

Дневного солнца жаркие лучи

Лелеют волны, что о берег плещут, -

Так руки страстью скошенных мужчин

Тела ласкают их любимых женщин.

Под вечер быстро блекнут краски дня,

Волн гребешки от солнца ласк устали.

Глубинным светом призрачным маня,

О чём-то шепчет море волн устами.

Под звёздным небом в царственной ночи,

Под говор вод, размеренный и пенный,

Путь в лунных бликах сказочно молчит,

Вдаль увлекая по волнам-ступеням.

2014

* * *

Зима пока не началась,

Голодный ветер ветви гложет.

Прервавшаяся наша связь

Уже не мучит, не тревожит.

А помнишь, падающий снег

Шуршал как занавес на сцене,

И твой беспечный звонкий смех

Рождал безумное волненье.

И ты средь этой белизны

Сияла счастьем и любовью,

Подобно облаку весны,

Плыла над грешною землёю.

Нам было жарко и светло:

Нас кутал снег своею шалью.

Мы становились на крыло

В полёте чувств, хмельном и шалом.

Стук растревоженных сердец

Был сходен с гамом птичьей стаи,

И губ горячих леденец

В слиянье уст блаженно таял.

2014

* * *

Как сладко просыпаться по утрам,

Когда луч солнца нежно греет щёки.

И ты уже совсем не одинокий

Включаешься в весенний звонкий гам.

Как радостно смотреть мне на людей,

Спешащих по делам своим прохожих,

Чьи взгляды солнца луч стократно множат,

Даря его другим из-под бровей.

Нас солнце заряжает добротой,

Энергией лучистой неизбывной,

Чтоб мы сияли тихо, непрерывно

Прозрачною душевной красотой.

2015

Теги:Современная поэзия

САПУН-ГОРА

Вставали мёртвые из-под земли

на штурм Сапун-горы,

в колоннах рядом с живыми шли.

Сапун-гора, ты нам скажи,

сколько бойцов погибло в 44-м.

С тех пор прошло 70 лет,

заросли травою блиндажи,

и там, где кровью земля пропиталась,

сейчас цветут зелёные сады.

Земля залечила раны,

остались раны матери, сестры, жены.

В строю идут гвардейцы-ветераны,

защитники Сапун-горы.

И вот собрались у обелиска Славы,

поклонились низко и клятву верности читали,

чтоб дети наши и всей земли

не знали ужасов войны,

любили мир, страну родную,

не знали третью мировую.

Теги:Современная поэзия

* * *

От одного твоего слова

Меня знобит.

Зачем же ты мне снова

Нанёс визит?

И что мне делать с этим

Твоим "прости"?

Твои слова как плети

В моей горсти.

А я - мой сон короткий –

Гоню в триптих

Тебя твоей же плёткой

Из снов моих.

* * *

Я смотрела в разбитое зеркало

Под дождём, в водяную слизь.

Всё изломано, исковеркано.

Я – твоё отражение, жизнь!

Я твоё родовое мучение,

Твой молитвенник и мольберт.

Я – диагноз твой,

заключение,

Запечатанное в конверт!

Никогда не жила раскованно,

С годами успев познать:

Если жизнь кривизною скована,

Её можно перековать.

Собираю целую дюжину

Мелких камешков, точно вор[?]

Неужели я жизнь-жемчужину

Распылю, как какой-то сор?

Теги:Современная поэзия

Темно. Так темно, что ,кажется, само утро ещё спит. Выглянула в окно - плитки двора черны и влажны – видимо, дождь прошёл.

То-то спалось нынче, как на облачке. Или где-нибудь в Саянах, чуть выше трёх тысяч метров, где уже нет ни комаров, ни прочей таёжной гнуси, а трава зелена, как на альпийских лугах. До одурения.

И воздух напоён такими лесными настоями, какие только и бывают в горах на высоте, где лес уже позади, а до заснеженных гольцов ещё добрая пара километров.

А всего-то – дождь ночью прошёл.

Омыл декабрьский спящий Санкт-Петербург, освежил всё ещё зелёные газоны. И задышал Великий город свежестью далёких лесов и не загубленных глупыми людьми дворцовых парков.

Так же, как в то давнее летнее утро, когда жив был ещё попугай – зелёный наш Кирилл Владимирович. А я всё улыбалась, погруженная в своё горе, никого вокруг не видя и не вычленяя из общей шевелящейся биомассы, потому что всё ждала и ждала одного-единственного из тысяч и тысяч. А вдруг!..

А вдруг распахнётся дверь, и войдёт сын – красивый, загорелый, сверкающий, то ли от того, что любил море, как мало кто, то ли от счастья, которое всегда в нём огоньком светилось...

Я всё ждала, что он войдёт и окликнет меня:

– Здравствуй, ма! Вот я и дома[?]

И годы шли, и дни, и месяцы.

Однажды, правда, кто-то позвонил. Было около часу ночи. И сказал голосом сына:

– Здравствуй, ма!

Я трубку сжала, слова сказать не могу, в голос вслушиваюсь... Ни жива ни мертва.

А он говорит:

– Ма, ты что, ма? Это же я, ма!

Словно из омута рыбиной раненной, от дна ямы ледяной ногами неживыми оттолкнувшись, вынырнула.

– Ошиблись, – говорю голосом, каким никогда ни с кем не говорила прежде.

Замороженным, ледяным, отталкивающим – медленным мёртвым голосом – солнечному, весёлому, неповторимому: "Здравствуй, ма! Это я!" – говорю, как гвозди в гроб заколачиваю:

– Вы ошиблись...

И, себя не слыша, знаешь, так провода гудят – где-то высоко, и прислушаться надо, чтобы гул этот услышать, – медленно произношу:

– Успокойтесь. Наберите правильно номер...

А у самой губы как бы занемели, не движутся, и каждое слово моё – не моё:

– Всё у вас будет хорошо. Не волнуйтесь и не спешите только...

– Ма, ты что?!

Родной неповторимый голос! Неповторимый....

Больше я не могла.

– Вы ошиблись, – повторила я. – Моего сына убили.

И положила трубку.

И ушла в самую дальнюю комнату, туда, где телефонный звонок не слышен. Села на диван и стала ждать.

– Джюниор, Джюниор! – позвала, перевернувшись вниз головой на ветке, зелёная птица по имени Кирилл Владимирович, посмотрела на меня небесно-голубыми глазами, отороченными оранжевыми ресницами.

– Нет, Кирилл Владимирович. Просто ошиблись номером.

Он всё ещё вопросительно смотрел на меня.

– Ошиблись, – повторила я.